***

Чертовски холодно. Что-то очень тяжелое лежит на моей руке, отчего бедная конечность затекла и теперь очень неприятно и назойливо покалывает. В голове полнейший туман, мыслей ноль, только одна…холодно.
Неохотно приоткрываю один глаз и пытаюсь понять, где я нахожусь, почему так холодно, и вообще кто я такой. Какие-то смутные картинки проплывают перед глазами. Ничего не понимаю…сколько я высосал вчера?? Судя по разламывающейся на две неровные части голове – очень и очень много… Что ж. Попробуем подняться.
Открываю второй глаз. Взгляд сразу утыкается в кремовый потолок, который почему-то мягко покачивается, вызывая такими действиями приступы тошноты. Сейчас я чувствую себя как никогда паршиво – поразительная сухость во рту, безжалостно замороженное тело и голова, сдавленная похмельным обручем. Именно так теперь выглядит моя новая, свободная жизнь. Теперь тебя нет рядом, и я наконец-то ухватился рукой за то, чего желал так долго и так страстно. Я теперь могу делать абсолютно все, что захочу, ведь твои вечно следящие глаза уже не сковывают мои действия и желания.
Тебя увели четыре дня назад. Четыре счастливых дня, которые я просто пустил на самотек, наслаждаясь тем, что жизнь наконец-то приобрела краски. Доктор Сандерс сам собрал твои вещи, напрочь запретив мне даже подходить к тебе. Очень наивный человек…неужели он подумал, что я захотел бы помочь? Да я видеть тебя не мог, не говоря уже о том, чтобы помочь собраться, чтобы одеть тебя для выхода на улицу. Сама мысль о прикосновении к твоему дрожавшему тогда телу была отвратительна и заставляла меня брезгливо кривиться.
Когда Сандерс выводил тебя из дома, очень бережно придерживая за плечи, будто маленького несмышленого ребенка, я задумчиво стоял возле окна и наблюдал за вами, крутя в руках зажигалку. Я хотел насладиться тем моментом сполна. Чувство, появившееся в кабинете, исчезло. Мне не было жаль тебя, мне не было даже капельку стыдно. Возможно, я действительно настолько черств и бездушен? В любом случае, это не моя вина. Мне было абсолютно начхать на то, что я, возможно, видел тебя последний раз в своей жизни. Ты так забавно оборачивался, до смешного жалобно цеплялся за меня взглядом и даже немного вырывался из рук доктора. Тот лишь недовольно бурчал и продолжал вести тебя к своей зеленой машине. А я упивался этим зрелищем. Без грамма сочувствия смотрел в твое бледное, перепуганное лицо. Смаковал всю прелесть сложившейся ситуации. Знаешь, Билл, ты в тот момент был как никогда жалок…твои русые волосы безжалостно трепались сильным ветром и хлестали по щекам, подобно плетям. Я видел, как ты напуган. Еще бы…я не выводил тебя на улицу несколько месяцев. Ты слишком привык к своим однообразным стенам, а тут вдруг кто-то нарушил твой покой, цепкими руками вырвав из привычного мира.
Тебя посадили в машину, захлопнули дверцу с тонированным стеклом. Но даже так я чувствовал, что твои наверняка широко распахнутые глаза блуждают по мне с немым отчаянием. Даже сквозь это чертово темное стекло я почти видел этот потерянный взгляд… На какой-то момент во мне что-то проснулась, но тут же умерло, слабо пискнув. Я улыбнулся вслед уезжающей машине и с радостным воплем вернулся к своим гостям, чтобы как следует накачаться лошадиной дозой выпивки.
Все эти четыре дня я пил, как ненормальный. Я отрывался за те выброшенные на помойку годы, что я провел рядом с тобой. Наш обычно пустующий дом наполнился разномастными людьми. Каждый из них входил ко мне в дом с широкой довольной улыбкой и дружелюбно хлопал по спине. Девушки накидывались на шею и обдавали похожими ароматами, от которых сносило крышу и хотелось чихать. Даже не зная меня, эти люди были добры. Они приносили с собой кучу алкоголя, курева и неповторимую атмосферу веселья и беззаботной жизни. Они несли в своих руках тлеющие сигареты и мое новое счастье.
Алан просто светился, когда узнал о том, что тебя забрали. Он говорил, что моя мечта наконец-то сбылась и теперь я просто обязан полностью влиться в их компанию, говорил, что он поможет мне распознать вкус новой жизни. Он обещал, что мне понравится и приторно улыбался. Собственно говоря, именно Алан был организатором всех этих сумасшедших тусовок в моем доме.
За эти четыре дня я ни разу не вспомнил о тебе.
Но вчера я сильно перепил. Смутно помню, что было…вроде бы мне принесли стакан с какой-то странной желтоватой жидкостью, сказали, что это очень вкусно. Я, совершенно не думая, опрокинул его в себя. А потом провал… Встряхиваю ноющей головой, пытаясь урвать из неработающего мозга хоть одно жалкое воспоминание, но ничего не выходит. Надо попытаться встать. Кстати, а где я лежу???
Тело безбожно ноет, кожа усыпана проклятыми мурашками. С тяжким вздохом приподнимаюсь и вытягиваю совсем отмершую руку из-под чьего-то тела. Перевожу взгляд на ту сволочь, что так нагло отлежала мою несчастную руку и вижу перед собой ужасную картину. Даже мысль о плохом самочувствии внезапно на второй план отходит…
Тело, явно женского пола, но выглядит оно отнюдь не женственно. Кривлюсь, когда внимательный взгляд натыкается на отвратительно растекшийся вызывающий макияж. Опухшая морда – лицом ЭТО у меня просто язык не поворачивается назвать -, открытый рот, из которого неспешно так вытекает вязкая слюна. Господи, меня сейчас вырвет… Волосы непонятного цвета больше напоминают соломенный парик, растрепанный и абсолютно ужасающий. В довершение всей картины это чудовище лежит совершенно обнаженное и сверкает своей далеко не идеальной фигурой и красочными засосами.
И вот с ЭТИМ я спал?!
Противно…когда ты пьян и не мужественен, то запросто можешь переспать даже с бегемотом, но видеть наутро то, с чем еще вчера так горячо развлекался… Брррр.
- Эй…ау, проснись, - брезгливо тыкаю в мягкий бок холодным пальцем. – Слышишь меня…Эээ…как тебя там…блин…в общем, просыпайся!
Недовольно мычит и переворачивается на бок, предоставляя моего взору большую и совсем не аппетитную задницу. Вашу мать…мне срочно нужно в туалет.
Давя внезапные приступы тошноты, резко срываюсь с места и бегу в туалет, по пути перескакивая через чьи-то спящие тела. В воздухе витает отвратный запах перегара, сигаретного дыма и секса. Хех…мой дом превратился в бордель за какие-то жалкие четыре дня.
Едва добегаю до унитаза и склоняюсь над ним, чудом успев открыть рот. Из меня тут же выливается непонятная разноцветная масса. От увиденного начинает выворачивать еще сильнее…
Так началось мое четвертое по счету утро без тебя. Началось с унитаза, покорно принявшего мои отходы, и ленивого смеха постепенно просыпающихся друзей.

Кто-то очень сильный держит меня за руки и не дает вырваться. Я упорно брыкаюсь, матерюсь и кричу, чтобы меня отпустили. Да пустите же меня, я покажу этому придурку, как…эээ…а что, собственно говоря, он мне сделал?! По фиг…сейчас я знаю, что моя цель – набить этому лысому уроду с безобразной татухой на шее его ухмыляющуюся морду.
- Том, остынь, я тебе говорю! – кричит кто-то мне в ухо. – Он же убьет тебя, придурок!
- Отвали, я сказал! Пусти меня немедленно, я ему сотру эту поганую улыбочку!
- Том, приди в себя, твою мать! Ты сравни себя и его, он же тебя одним мизинцем в канат скрутит!
- Пошел на х*й, пусти, я сказал!!!
С силой лягаю держащего меня человека, и с ликующим видом срываюсь с места. Меня встречает крепкий кулак. Эта мразь бьет мне в лицо, и я практически сразу ощущаю, как брызнуло из носа что-то теплое и странно пахнущее… Размахиваю слабыми руками, невпопад хлеща этого громилу по широким плечам, накачанному прессу…чьи-то крики, звон…какого черта громят мой дом?! Убью…
- Том! Я тебя очень прошу, не на…
Обрывок отчаянной фразы тонет в моем сознании. Что-то очень тяжелое и горячее опускается на голову, уши нещадно закладывает, и я проваливаюсь в удивительно мягкую и почему-то красную вату…

- Я тебя держал сначала, потом ты мне по яйцам вмазал, - кривится Алан. – Между прочим, больно было! Ну я плюнул на тебя…все равно тебе в тот момент по фигу было. Ты сначала ему в челюсть дал. Ну он разозлился…двинул тебе в нос. Кровь хлынула… Ты опять на него полез, хотя уже весь залитый был…нехило так хлыстало из тебя. Кстати, лед бы надо…у тебя нос распух, знаешь об этом?
- Плевать, - осторожно прикасаюсь к поврежденному носу кончиками пальцев и болезненно морщусь. – Дальше что было?
- А дальше тебя шикарным нокаутом отправили в небытие, - посмеивается. – Ты что-то пробормотал напоследок и свалился. Ну, он тебе еще и по голове бутылкой дал…у тебя еще и из башки потекло, я думал все, конец…притащил тебя сюда, кое-как вытер все. У тебя очень долго кровь текла, я реально подумал, что ты умрешь. Не, живучий…повезло тебе, герой.
- Сколько времени я был в отключке?
- Почти двое суток.
Ушам своим не верю…на двое суток я впал почти в кому? Боже мой…когда я докатился до такого. Еще совсем недавно я не мог подумать, что проснусь поутру и даже не смогу вспомнить, кто я. Я забыл свое имя…это до какой же степени надо было накачаться, чтобы забыть свое собственное имя?! Или же это меня так крепко отметелили, что память отшибло…как бы там ни было, все это слишком жалко. Жалок я, сидящий сейчас на грязной постели в окружении стеклотары и всякого мусора. На кого я стал похож? Когда наступил момент моей деградации?..
Я разлагаюсь душевно…я чувствую, как по моему сердцу ползают черви, как жадно вгрызаются в пульсирующую плоть. Еще никогда я не чувствовал себя так…хочется вырваться из собственной кожи, кажущейся такой грязной, порочной, оскверненной чужими липкими от пролитого алкоголя руками. Сколько человек поимело меня за это время? Скольких я подложил под себя? Я не так хотел, это совсем не то, я ошибся…
Корчась от болевых ощущений, медленно сползаю с кровати, игнорируя насмешливый взгляд Алана. Взгляд сам натыкается на полнейший бедлам – результат нашего отдыха. Я уже сбился со счету - сколько дней я живу вот так?
- Кстати, пока ты валялся тут без сознания, мне пришлось подрабатывать твоим личным секретарем! – несется мне в спину назойливый голос. – Тебе звонила какая-то баба, она сначала подумала, что это ты взял трубку…
- Мама… - тихо шепчу я под нос, чувствуя, как на спине выступает холодная испарина. Она же ничего не знает! Понятия не имеет о том, что я уже неделю живу без тебя, что я загадил свой собственный дом и потерял право заботиться о собственном брате… Как же я скажу ей обо всем?..
Ничего не отвечаю Алану и на ватных ногах бреду в сторону кухни. Ужасно хочется пить…голова трещит так, что перед глазами время от времени начинают мельтешить яркие пятна, и я останавливаюсь, держась рукой за стену и переводя дух. Чувствую себя восьмидесятилетним стариком… Дыхание сбивается, в теле неимоверная слабость, а легкая тошнота уже стала привычным делом. То ли это, чего я желал? Я хотел свободы и полноценной жизни…а получил жалкие лохмотья мечты. Какая свобода? О чем речь? Разве же это свобода…я превращаюсь в безнадежного алкоголика, который целыми днями только и делает, что пьет, трахает баб, лижется со смазливыми мальчиками и глотает «таблетки счастья». Конечно, мне это нравится – все же такая новизна, я не знал этого прежде…но нужно хотя бы чуток притормозить. Иначе меня просто не станет.
На кухне царит точно такой же беспорядок, как и в других комнатах. Половина посуды перебита, пол щеголяет множеством сигаретных окурков и каких-то бумажек. Повсюду один мусор, от которого у меня уже начинает рябить в глазах. Я все уберу…позже…обязательно уберу. Нет, я лучше заставлю Алана вылизывать каждый миллиметр моего дома, все-таки это его дружки испоганили мне добрую половину жилища. Вот зрелище-то будет!
Выпиваю залпом литровую бутылку минералки и чувствую себя совершенно обновленным. Хорошо-то как…
Топаю в прихожую, легким движением руки хватаю куртку Алана и почти уже твердой походкой направляюсь к себе в комнату. Чутье меня не подвело – Алан сидит там, вальяжно расположившись на моей кровати, лениво смотрит какую-то бессмыслицу по телевизору и курит, небрежно стряхивая пепел прямо на ковер. Мною мгновенно овладевает злость от такой наглости, поэтому я без слов швыряю ему куртку и становлюсь в выжидательную позу, терпеливо скрестив руки на голой груди.
- Том, ты чего, совсем упился?? – возмущается Алан и скидывает с головы куртку. – Ты чего творишь, укурок??
- Пошел на хер из моего дома, - спокойно говорю я.
- Ты че плетешь, убогий??! – выщипанные брови ползут вверх, а сигарета летит в горшок с декоративной пальмой. – Может, тебе напомнить, кто тебе помог отвлечься от нудной жизни с братцем-идиотом?? Забыл уже, да?
- Я сказал, пошел на хер из моего дома. По пути купи пожрать чего-нибудь и возвращайся, я безумно голоден, а твоя свора опустошила мой холодильник.
- Ты не пугай так, ага? – облегченно выдыхает и поднимается с кровати, натягивая куртку. – Я уж было подумал, что ты посмеешь выгнать меня.
-Обязательно выгоню, ты только еды мне принеси сначала, а потом можешь катиться, - усмехаюсь.
Дарит мне ответную усмешку и ленивой походочкой выплывает из комнаты. Окидываю еще раз критичным взглядом мою несчастную кровать и выхожу следом за ним. Парень неспешно натягивает ботинки.
- Да, чуть не забыл…
Возвращаюсь на кухню, хватаю пару мешком с мусором и иду обратно. Вручаю мешки Алану, и с довольным видом произношу:
- Выкинешь по дороге.
- С*ка ты, Том, - беззлобно кидает мне и выходит из дома.
Тяжело вздыхаю. Да…мое физическое состояние сейчас оставляет желать лучшего, но это ничего, все пройдет. А сейчас нужно хотя бы немного прибраться в этом свинарнике, который я называю домом.

В тот день навалило очень много снега. Наша мать недовольно смотрела на густой рой снежинок, летящих за окном – она никогда не любила зиму. Тем более в тот день в ее планы вовсе не входило мотаться по городу, будучи покрытой белым сугробом. У нее была намечена встреча с каким-то очень уж важным человеком. Если честно, мне было все равно, куда она собиралась уйти. Я мысленно радовался тому, что она свалит на весь день, и предвкушал несколько часов полной свободы. Ну, почти полной.
Когда за мамой захлопнулась дверь, я, еще пару минут назад изображавший из себя самого примерного ребенка на свете, подпрыгнул с громким ликующим воплем и понесся к телефону звонить своим двум закадычным дружкам – Максу и Лени. Ты как всегда сидел в своей комнате и не издавал ни звука.
Ребята прискакали очень быстро и сразу же отправились опустошать мой холодильник. Вот такая у них была привычка – первым делом идти на кухню и грабить наши запасы провизии. Мама всегда ругала меня за это… Но разве можно не простить такую мелочь любимому сыночку? Я всегда умело пользовался ее любовью. Наверное, поэтому спустя много лет она переписала дом на меня и со спокойной душой уехала в Штаты к своему новому мужу.
Я зашел на кухню и в меня сразу же полетел бутерброд с ветчиной и сыром, густо политый кетчупом. Я удва успел перехватить его и облегченно выдохнул, когда мои пальцы поймали бутер в паре сантиметров от белой стены. Вот за испорченные обои меня убили бы…
- Парни, давайте аккуратней, ок? – лениво протянул я.
- Не парься, брателло, мы сама аккуратность, - хихикнул Лени. – Кстати, у тебя есть что выпить?
- Неа, ма попрятала весь алкоголь после того раза, - расстроено вздохнул я. – Боюсь, в этот раз вам придется довольствоваться лимонадом.
- Лимонад – это для детей, - скривился Макс. – Ну и что мы будем делать? Без бухла скучно…может, хоть над твоим придурком поприкалываемся, а?
На тот момент я уже ненавидел тебя каждой клеточкой. Ты вызывал у меня дикое отвращение, мне было противно, что то убогое создание, что целыми днями глупо лыбилось и ляпало невпопад всякую хрень, называется моим братом, да еще и близнецом. Мне было дико стыдно за наше с тобой внешнее сходство. Именно поэтому к тому времени на моей голове красовались еще совсем короткие дреды, а в губе загадочно поблескивало металлическое колечко. Я всеми силами старался быть непохожим на тебя. И мне это удавалось.
От одного только такого заманчивого предложение Макса в животе приятно перекувыркнулось нечто озорное, а глаза заблестели предвкушением.
- Ммм…я не против, - широкая улыбка и довольные лица парней в ответ. – Что придумаем на этот раз? Только давайте больше не будем заставлять его прогуливаться голышом…в прошлый раз он заболел и мне крупно попало.
- Ладно, эта фишка уже изжила себя. Надо что-нибудь…такое…неповторимое…
- Том, - внезапно задумчиво произнес Лени. – Помнишь, ты себе хотел язык проколоть?
- Ну, помню. Только до меня че-то не доходит…это-то тут при чем?
- Ну ты же вроде даже штангу уже прикупил, да?
- Блин, Лени, к чему ты ведешь? – недовольно изогнул я бровь. – Говори сразу.
- Как насчет того, чтобы твоему братцу пробить язычок, а?
У меня даже слегка челюсть отвалилась от такого. Моя извращенная в плане издевательств над тобой фантазия никогда не могла выдать такого…
- Лени, ты че, совсем спятил, да? А что я матери потом скажу?! «Понимаешь, мам, тут такое дело, Билл спер мою штангу и сам проткнул себе язык»?! Бред!
- Да не надо ей ничего говорить!
- Ты придурок, он же потом слова сказать не сможет несколько дней, она по-любому заметит!
- Том, ну он же псих! Кто знает, что ему в голову взбредет? Ну мало ли, шиза новая…расхотелось ему говорить, она не заподозрит ничего!
- Брат, перестань бояться, - встрял Макс. – Реально крутая шутка получится. Не дрейфь…
Пару минут я стоял и задумчиво жевал губы, прикидывая в голове все «за» и «против». Честно говоря, «за» было намного меньше, но на тот момент мне хотелось одного – доставить как можно больше удовольствия себе и ребятам, и как можно больше боли – тебе.
Следующие полчаса Макс, Лени и я рылись в моей комнате в поисках катетера, штанги и сигарет. Катетер и штанга – чтобы провести нехитрые действия над тобой, а сигареты – чтобы получить еще больший кайф от этого. Найдя все, мы с довольными рожами направились в твою комнату.
Ты лежал на кровати в темно-серой пижаме и что-то увлеченно рисовал в толстой тетрадке. Услышав звук открываемой двери, ты незамедлительно поднял голову с короткими русыми волосенками и тут же расплылся в улыбке, едва только заметив меня. Меня это очень взбесило, и я лишь сжал кулаки. Очень сильно хотелось ударом стереть эту твою радостную гримасу.
- Здравствуй, Билли, - едким голосом протянул Макс, подходя к тебе.
- Мы не забыли, зато все простили, - прошептал ты, мгновенно сжимаясь в комочек. Ты всегда боялся Макса, потому что он особенно любил измываться над тобой.
- Ух ты, новая рифма? – расхохотался Лени. – И как ему еще не надоело, идиот убогий…
- Так, ребята, меньше слов, больше дела.
- Как скажешь, Том!
Побросав на столик рядом с твоей кроватью все необходимое, я закурил, неумело втянув в себя дым, и выдохнул тебе прямо в лицо. Ты захлопал огромными глазами и закашлялся, но это вызвало у нас лишь очередной приступ громогласного смеха.
- Так, кто будет колоть? – озадачено почесал Лени затылок.
- Предлагаю Томаса! – воскликнул Макс. – Все же ему с этим идиотом жить приходится, надо предоставить возможность хоть как-то скрасить такое существование!
- Я только за, - злобно прорычал я, глядя на твою бессмысленную улыбку. – Ща руки помою и вернусь.
Быстренько ополоснув руки, я вытер их полотенцем и притопал обратно в комнату. Там Макс что-то говорил тебе, а потом они оба смеялись, слыша твои рифмованные ответы. Им было смешно…а мне реветь хотелось, потому что я это слышал каждый день. То, что для них было оригинальным развлечением, для меня являлось самой настоящей пыткой. И в тот день я намеревался отомстить за себя. Причинив максимум страданий своей искаженной копии. Тебе.
Взяв новенький катетер, я сел рядом с тобой на кровать и призадумался. Как заставить тебя раскрыть рот? Чисто ради эксперимента я сам широко разинул варежку и промычал, как на приеме у педиатра. Ты, внимательно посмотрев на меня, улыбнулся и сделал то же самое.
- Молоток! – одобрительно проговорил Макс.
Я самодовольно ухмыльнулся, а потом опять раскрыл рот и высунул язык. Ты пару секунд помедлил, но все же распахнул свой рот и показал мне тонкий розовый язычок, который я молниеносно захватил двумя пальцами, давя в себе приступы брезгливости. Ты начал что-то мычать и пытаться засунуть язык обратно, но я держал тебя крепко, а для пущего эффекта сильно стиснул твой язык, отчего ты взвизгнул и попытался ручонками оттолкнуть меня, но парни вовремя перехватили тебя за тонкие запястья. Ты был полностью в наших руках. Я всеми силами старался не смотреть тебе в глаза, потому что в них было слишком много всего…и это пугало меня, как никогда.
- Том, давай быстрее, эта сволочь вырывается, - пожаловался Лени.
- Сейчас…надо наметиться, куда ткнуть…
- Да плюнь ты, коли куда попало! – прокричал Макс. – Ему не все равно, в какой части его жала будет красоваться сережка?!
Я ничего не ответил, лишь снова окинул взглядом твой подрагивающий язычок и наметился. Твое лицо было очень напуганным, ты побледнел и продолжал что-то мычать. Я не слушал. Я старался этого не делать. На какой-то момент в душу стукнулось что-то, похожее на жалость, но тут же отпрянуло. И тогда я с силой и нескрываемым садизмом на лице вонзил тебе в язык острый катетер.
Ты заорал так, что даже Макс растерялся на короткий момент, и чуть было не отпустил тебя. Лени вздрогнул, но продолжал держать. А я вдруг понял, что проколол тебе язык только наполовину, и с другого конца игла не вышла, застряв на полпути.
- Эээ…ребята, оно дальше никак, - испугался я.
- Как это??!
- Оно застряло!
- Так ты сильнее, не трусь!
- Может, не стоит, а?! Давайте я обратно выну…
- Том, ты че, сдурел?! Коли, я сказал!
От испуга, растерянности и криков Макса я бросил мимолетный взгляд на твое скривившееся от боли лицо и со всей дури вогнал иглу до конца. А потом быстро вставил штангу, и устало отбросил катетер в сторону.
Парни одобрительно хлопали меня по плечу, что-то говорили, но я их не слышал. В ушах стоял твой крик, наполненный болью и отчаянием. Я сильно вспотел, пока колол тебя. Я чувствовал, как по спине стекают холодные капли. А подняв взгляд, я увидел, как из твоих глаз тоже текут прозрачные чистые капельки. Они мягко скатывались по бледным щекам и пропадали возле губ, которые снова были растянуты в улыбке.

Мое несмелое движение в твою сторону отдается глухими ударами сердца, которое будто пытается протестовать, желает остановить меня. Прости, мой назойливый орган…сейчас я должен сделать то, о чем просит меня доктор. Я не знаю, зачем. Я не хочу знать, почему я сейчас подчиняюсь и иду навстречу твоей хрупкой фигуре. В одном я уверен как никогда: то, что я сейчас делаю, меняет что-то в моей жизни и строит новый, неведомый мне мир.
Подхожу к тебе практически вплотную, небрежно окидывая такие знакомые черты бегающим взглядом, а потом тихо, немного неуверенно произношу, прикасаясь дрожащей от пробирающегося под кожу волнения рукой к мягким, аккуратно причесанным волосам:
- Ну здравствуй, поэт…