Глава первая.
Цепочка.

Трудно себе представить, что юношу можно назвать «застенчивой нимфеткой», но Билл именно так видел свой образ соблазнителя, который ему предстояло примерить в борьбе за свою жизнь и свободу.
Монстр хочет улыбчивую зашуганную игрушку, он ее получит. Сполна. Только делать все надо аккуратно, постепенно, «тихой сапой», чтобы бдительность чудовища дремала. Слишком явная перемена в отношении Билла к Нему бросится в глаза и может лишь испортить это состязание хитрости с бдительностью, силы духовной с силой физической, лютой ненависти с извращенной привязанностью.
Рассматривая неровный темно-песчаного цвета потолок в своей комнате, Билл с видом заправского философа размышлял, предполагал, утверждал и отвергал, одним словом, редактировал. Общий сценарий был уже готов, только главный герой, он же и режиссер, еще не нашел способ воплотить свою задумку в жизнь. Все казалось ему слишком наигранным, слишком очевидным. Страх смерти ушел куда-то на задворки постепенно копящего психические силы сознания, но это снизило КПД его мыслей и заразило чувством, которое испытывает человек, зашедший после долгого плутания в тупик лабиринта.
«Не идет. Просто не идет и все тут. Но тупиков не существует в природе, безысходность - плод зажатой в угол человеческой фантазии. Расслабься и попробуй начать с чистого листа».
Юноша перевернулся на другой бок и уставился на дверь, своего тайного союзника, который так услужливо выпускал его на волю, стоило только захотеть.
«А если так: изобразить болезнь, Оно меня пусть полечит, а я ему буду очень благодарен. Ага, более «избитого» трюка мир еще не видел. Чушь. А если попытаться вызвать Его на откровенный разговор? Но Оно может просто озвереть, что я лезу Ему в душу. Не годится. Нет, лучше начать улыбаться в знак признательности за подарки. Оно этого ждет, по глазам вижу, КАК Оно этого ждет. Начну с этого, это не навязчиво, и вместе с тем, будет в Его глазах выглядеть заслужено и безобидно».
Прошло часа два, полных раздумий и кропотливого умственного труда. Дверь скрипнула и приоткрылась, нечаянно прервав поток мыслей. Билл не стушевался ни капли, продолжая смотреть с абсолютно серьезным видом на То, что посетило его скромный уголок в этот вечерний час. Оно стояло, осматривая свои законные владения и их содержимое, что по праву силы принадлежало Ему.
«Твой выход. Удачи»!
Билл, изобразив детский испуг, приправленный щепоткой наивности, потупил взгляд. Он сел на кровати, облокотившись спиной на холодную стену, обняв голые коленки миниатюрными руками, но, продолжая всем своим видом изображать измученное невинное смирение, при этом левую ногу он чуть-чуть выставил навстречу Господину так, чтобы нежная кожа щиколотки была видна звериному взору, придавая легкий привкус эротической «нимфеточной» пикантности.
Оно, наконец, приблизилось к юноше и приподняло его лицо, мягко придерживая за подбородок кончиками пальцев, огрубевших от постоянной тяжелой работы, другая рука легла на левое колено. Тишина…
«Оно поняло, раскусило, хочет ГЛАЗА мои видеть…»
Кипящее белой пенной цунами паники надвигалось на трепетавшего всем телом и душой Билла, угрожая смыть все его надежды. Но вдруг волна отступила, погашенная поцелуем под нижнюю губу, в самую родинку.
«Держи голову так, не опускай», - сказало Оно, перекидывая тоненькую, предположительно золотую, ниточку через тонкую шею своего любимого. Застегнув ее на замочек-колечко, Оно дало Биллу треснувшее зеркальце, наверное, от старой пудреницы, чтобы тот мог полюбоваться.
«Это - розовое золото с бриллиантом. Кулон и цепочка».
Билл понял, что сейчас настал его черед говорить. Как настоящий певец, он представлял звучание собственного голоса, и, прикинув, выгодный тон, пролепетал:
«Вам не стоило этого делать. Это очень дорогое украшение».
Оно сначала окаменело, услышав голос прелестного существа, кто стал всем и вся для него, кто превратился в объект своеобразного культа для него, кто был недостижимым объектом его желаний и помыслов. Тот, кем хотелось обладать ПОЛНОСТЬЮ, наконец, удостоил его своим словом. Долго Оно делало всяческие подношения в надежде растопить ледяную пустыню между ними, и вот потеплело. Тепло разлилось по его телу и сознанию, заполняя каждый уголок, каждую впадинку. Любовь греет души, даже такая больная.
«Он ГОВОРИТ……. Губы… влажные… наверное, он их кусал…. красноватые… Кожа…. на висках она тонкая… Не боится… сердце…. Аромат…. Я отсюда чувствую его аромат… Аромат молока и меда… Еле уловимый… Шлейф…. Он… Билли….. Игрушечный, нереальный, призрачный, прозрачный… Нимфа… Русалка… Ласкать губами твои запястья, лизать твои ступни, целовать твои колени… вдыхать, вдыхать и вдыхать твой а р о м а т…. Билли… »
Билл на секунду подумал, что сказал что-то не то. Когтистый зверек под именем Страх занял предписанное ему место в душе юноши и притаился, чтобы в назначенный час разорвать плоть и выбраться как паразит из тела своего хозяина.
Секунды летели, одна за другой. Страхи Билла были пустыми.
Как легко идут влюбленные за своими кумирами, стоит только поманить! Опьяненные своими чувствами, двинувшиеся рассудком, униженные и оскорбленные бредут они, шатаясь, за маячащим перед их отупевшими лицами лицемерным огоньком, зная точно, что он недосягаем. Но осознание обреченности этих попыток - не тайна для них, а оттягиваемая колюще-режущая истина. Желание, неукротимое ЖЕЛАНИЕ толкает их в спину, оно не ведает, что такое «хорошо», а что такое «плохо». Одно «ХОЧУ» правит тут балл, превращая пылких сердцем в услужливых рабов. Мы страстно желаем то, что не знаем, то, в чем не так отчетливо представляем. Невозможно полюбить человека, не приложив к этому ни капли фантазии, в которую мы зачастую и влюбляемся, награждая любимого теми чертами, которые так ценим, которыми через него так хотим обладать.
Вот и Оно пошло, не давая себе отчета ни в чем, жаждая молодости и красоты, чистоты и свежести, любви и взаимности. Ожидание, увенчавшееся вожделенным успехом, затмило собой все остальное, включая здравый рассудок и недоверчивость. Куда Ему сейчас было до критической оценки ситуации, когда сидящее перед ним Божество дарит свою мимолетную, но воистину прекрасную улыбку. К черту все! Лишь бы Билл сидел с ним здесь! Лишь бы он был доволен и счастлив, принадлежал ему одному целиком и полностью! Он его добьется! Как угодно! Пусть потратит на это всю свою жизнь! Аромат…
«Да, дорого, но на себя я почти ничего не трачу, а для тебя не жалко. Ты этого стоишь. Ты стоишь всего. Билли».

Первый блин не вышел комом, но такого ошеломительного успеха Билл все же не ожидал. Грозный монстр ел у него с руки, как желтая домашняя канарейка. Смешно, что с людьми делает любовь! Теперь он уже не сомневался в определении этого загадочного чувства, которое в одну секунду перевернуло всю его жизнь, если это можно было так назвать, в этом доме, пропитанном самыми гнилостными грехами.
Но и тут таилась опасность: монстр видит свое счастье исключительно с ним, с Биллом. Оно если только не дышит для него, но такое чувство изменчиво и крайне нестабильно. Сегодня любит, но что будет завтра….
Тянуть нельзя! Нужно все сделать в рамках одного месяца, пока Оно бьется в своей любовной лихорадке и не понимает решительно ничего. Если Его вдруг осенит, предсказать Его действия будет невозможно, но точно можно сказать, что для Билла все закончится трагедией.
Чувство тревоги вернулось сторицей, не давая ему возможности расслабиться даже наедине с собой, а времени на это оставалось меньше и меньше. Существо буквально терроризировало Билла своими заботой и вниманием. Раньше Билл мог примерно рассчитывать время прихода и ухода изверга, но теперь же все перепуталось настолько, что Билл не имел ни малейшего понятия, когда Ему вздумается вернуться проведать «своего Билли». Временами Оно вообще не оставляло его в течение суток, тиская, как несмышленый ребенок котенка, ломая, сам того не зная.
Билл не решался покидать свою комнату, т.к. страх быть замеченным укоренился в нем поразительно крепко, как старое дерево, пустившее корни в скалу. Он так и не смог выяснить, что там было вверх по лестнице, какая там была дверь, что ожидало его ТАМ.
Ситуация потихоньку стала выходить из-под контроля Билла. Нет, такого он не предполагал, о такой фанатичной истерике вокруг себя и не задумывался, но дело было сделано.
На тот момент расклад был следующий: Оно откликнулось всей своей сущностью на его кусочек фальшивого тепла, который Билл выжал из себя, заткнув рот кровожадной ненависти внутри. Но этот поступок перечеркнул весь его замысел, оставляя его один на один с человеком, действия которого не поддавались никакой логике. Загнал сам себя в ловушку. Роковая ошибка.
«Что же я наделал!!! Он не будет так летать вокруг меня вечно, пелена все равно спадет у него с глаз рано или поздно. И что ПОТОМ? Он похоронит меня рядом с теми истерзанными людьми, которых я видел на пленке?! Нет, я не позволю! Я все равно выйду! ВЫЙДУ!!!!»
Шумно выдохнув, Билл встал и принялся расхаживать, зажав указательными пальцами обеих рук гудящие, налитые кровью виски, наворачивая круги по комнате.
«Так, у меня не выйдет тихо сбежать отсюда. Придется рисковать жизнью. Выхода не осталось, кроме как под каким-либо предлогом уговорить его вывести меня на поверхность. Как бы так это устроить? БОЖЕ, НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ! ТЫ МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА! ВВЕРЯЮ ТЕБЕ СЕБЯ И УПОВАЮ НА ТВОЕ МИЛОСЕРДИЕ!!! »
Билл продолжал описывать очередной круг, как услышал шаркающие шаги. Он присел на бетонный пол и, как будто повинуясь условному рефлексу, принял позу «убитой надежды».
Три оборота ключа и Оно уже здесь, светящееся, с букетом полевых цветов.
«Мы точно за городом».
Билл слабо улыбнулся Господину и уставился в одну точку на противоположной стене, поджав по себя стройные ноги. Поза была ему к лицу.
Такая «обреченность» явно была его «коньком»: обеспокоенное чудовище село рядом, пытаясь вручить подарок, но тщетно. Руки Билла обмякли и не хотели держать что-либо. Губы подрагивали, как у маленького ребенка, готового разразиться громким плачем. Он только медленно перевел взгляд на монстра, глаза его заблестели. Слезы стали душить его, и Билл отвернулся, дабы скрыть свою боль от Повелителя.
«Что случилось?» - чудовище повернуло лицо Билла к себе, вглядываясь в него, но кроме отчаяния там ничего не было.
«Мне страшно…»
«Что страшно?» - тут Оно уже не на шутку перепугалось за своего милого.
«Я боюсь, что так всю жизнь и просижу здесь. В этой комнате. Мне кажется, что стены сдвигаются, они раздавят меня. И очень мало воздуха, а тот, что есть, отравленный какой-то. Я не видел солнца уже около полугода, я ощущаю, что кожа моя бледнеет, а конечности медленно, но верно, атрофируются. Застой во всем теле. Я как вампир в склепе. Я хочу солнца, и мне жутко при мысли, что все! Это ВСЕ! Я тут сгнию, буду гнить заживо днями, месяцами, годами… Только искусственный свет ночника, а дальше что, когда лампочка перегорит? Темнота… Она меня накроет и проглотит меня… Как змея… с головы…. Я схожу с ума… Мне страшно, страшно, страшно…»
Говорил все это Билл шепотом и очень быстро, дабы не выдать своего волнения. Он вплотную приблизил свое лицо к морде чудовища и лепетал этот нехитрый монолог в нескольких миллиметрах от губ монстра, ощущая Его дыхание на своих щеках. Тело мальчика выгнулось, как тростинка, так трогательно, так заманчиво. Он требовал к себе внимания, ЕГО внимания.
«Кошка, кошка, кыс-кыс-кыс, ты ловить умеешь крыс?» - подумалось вдруг Биллу.
Эффект был потрясающий. Не успел Билл для пущей достоверности всхлипнуть, как Оно, подхватив его на руки, зашагало вверх по заветной лестнице.
Открыв дверь толчком ноги, они оказались на кухне.
«Это замаскировано под кладовку, а замок тут – щеколда. Отмычка не сработает».
Отмечая про себя эти факты, расстроенный Билл, гладя назад через плечо изверга, не заметил, как они оказались у белой входной двери.
Свет ослепил его на несколько минут. Было больно, но эта боль была самой сладкой в его жизни. Солнечный свет. Уже стояла поздняя весна.