Том поднялся, развернулся и пошел прочь от мраморной плиты, глотая слезы. Ноги утопали в снегу, был разгар зимы, преддверье Нового года. Билл так любил зиму, кружащиеся снежинки и легкие морозы, когда можно было валяться в снегу и смеяться, смеяться, смеяться. А теперь этого ничего нет. Нет Билла, нет радости зимы. Билли влюбился в зиму так, как может только он, влюбился до того, что умер в первый день зимы. Билли, куда же ты ушел? А главное зачем? С тобой рядом было так тепло и уютно, ты освещал собой всех и вся. А теперь тебя нет… Или есть? Там, далеко – далеко, там, где только Том тебя найдет.

Том сглотнул ком в горле и прошел мимо. Своя комната, дверь перекрашена в белый сразу после перекраски двери Билла. Толкнув дверь Том вошел. Светлая комната с белыми обоями, по середине стены окно с легкими занавесками, в углу письменный стол с грудой учебников и тетрадей трех годичной давности. С другой стороны полутора спальная кровать с голубыми простынями. Боже! Боже! Боже! Даже сдесь, в комнате первого бабника на селе все навивает воспоминая, здесь все пронизано Биллом.

Вспоминая и вспоминая, Том, со слезами на глазах, погрузился в объятья сна. Он не спал несколько суток из-за кошмара, который преследовал его каждую секунду сна, как только он закрывал глаза.

Том сел в кровати со слезами на глазах.
«Опять. Он опять приснился. Последний вечер вместе, потом та ужасная авария и… и похороны. Билли, за чем ты ушел по середине ночи гулять? Билли, мой маленький Билли ». Том уткнул лицо в ладони. Потерев лицо, встал с кровати и подошел к окну. На улице шел легкий снег, в нескольких метрах от окна мерцал шарик света от фонаря, безмятежная ночь хранила молчание. Том стоял перед стеклом и думал, думал так же, как и предыдущие 3 недели. Куда ушел Билл? За чем? Авария – это случайность или нет? Том приложил ладонь к стеклу.
- Где ты, мой Билли? – тихий шепот растворился в темноте.

Я развернулся и вышел. Сбегаю по лестнице вниз, беру куртку и тихонько захлопываю дверь, что бы не разбудить родителей. Бреду под легким снежком немецкой зимы. – 5 не так холодно как русские зимы… Иду и думаю, обо всем и ни о чем конкретном. Думаю о тебе и обо мне, о нас, о нашей маме, которая уже обо всем догадалась, ее глаза выдали. Но вроде бы она счастлива, потому что счастливы мы и ей совсем не важно, что ее дети-близнецы педики и их в любое время могут посадить. Иду и понимаю, что я совершенно счастлив. Абсолютно, у меня есть все и даже больше. Подхожу к нашей бывшей школе и грустно улыбаюсь, сколько моей крови осталось на полу в ее туалете… Старшеклассники… В два раза больше, в 3 раза сильнее и в десять раз тупее… Зато я в 20 раз успешней, в 30 раз знаменитей и в миллион раз счастливее. Словно в отместку, показываю школе язык и ухожу дальше. Старый универмаг, кажется его построили еще до моего рождения, лет за 30… Раньше всю свою одежд мы с Томом покупали здесь. Я и сейчас часто здесь отовариваюсь, я остался верен старым добрым шмоткам из обычного магазина. Иду дальше. Запрокидываю голову и подставляю лицо снежинкам. Как здорово, когда ты счастлив. Незаметно для себя подхожу к окраине деревни, к дороге на Магдебург. Останавливаюсь и смотрю на черную ленту дороги уходящую в бесконечную даль. Когда впервые приехали с гастролей, я готов был целовать эту дорогу, потому что она привезла меня домой. Слышу визг тормозов и глухой удар тела о землю. Поворачиваю голову и вижу белый Форд с аварийными мигалками. Бегу к нему, перед капотом лежит парень. Точная моя копия, та же одежда, та же прическа и маникюр. Разве что волосы разметались по дороге и в них запутались комья сырой земли. Мне страшно. Что случилось только что, почти на моих глазах? Он же точно такой же как я… Из машины выскакивает мужчина. Не фига себе качек… хватается за голову и начинает что-то бессвязно лепетать. Опускаюсь на колени перед парнем, поворачиваю его голову к себе и стряхиваю окровавленные пряди с лица… В ужасе отскакиваю, там, где я ожидал увидеть симпатичное юношеское лицо оказалось кровавое месиво. Изодранная об асфальт кожа стала грязно багровой, а лицо утратило какое либо осмысленное очертание. Я попятился назад, судорожно хватая ртом воздух. Натолкнулся спиной на человека, оборачиваюсь и вижу перед собой ухмыляющуюся морду громилы из машины.
- Он, э-э-эт-тот парень, о-о-он совсем… как я… вы н-н-аверн-о-о-е меня сбить…хотели??? – я заикаясь от страха начал осмысливать то, что только что произошло. Парень наверное мой фанат, выследил меня у дома и пошел следом, а этот бугай хотел убить меня, а по ошибке убил его…
- Да нет, что ты Билли, конечно же нет. Ты нам живым нужен, – не успев ничего понять, я словил кулаком по лицу. От неожиданности упал, и тут же получил пинок по ребрам. Послышался мокрый хруст, дышать стало больно. Ох, бедные мои четыре ребра… Громила подхватил меня под руки и куда-то потащил. С боку, вдалеке от дороги, в кювете, стоял еще один белый форд. Меня бесцеремонно втолкнули в него, связали руки и чем-то странным заткнули рот.

Реальный я бился в машине, обливаясь слезами. Я пинался, бодался, пытался вывернуться но без успешно. Надо мной смеялись, а я смотрел на мою семью, которая осиротела в один миг и ничего не мог сделать. Я смотрел на моего Тома, который плакал, плакал третий раз в своей жизни. Я видел как он обреченно целовал «меня», зная, что больше никогда не поцелует. Я почти захлебнулся слезах и отчаянии, когда услышал грубый голос моего мучителя.
- Ну все, хватит. Насмотрелся, - затем резкая боль в затылке и я провалился в темноту….