Pov Tom

Я просидел у Билла почти всю ночь. Он спал, неестественно, практически по струнке вытянувшись на кровати, закинув левую руку за голову и обхватив пальцами спинку кровати. Я несколько раз порывался уйти, но, стоило мне приоткрыть дверь, как Билл вслепую, не открывая глаз, дергал головой в мою сторону и стискивал железную перекладину с такой силой, что ногти впивались в ладонь. И я оставался. Садился на краешек кровати и, смаргивая сон, вглядывался в уже спокойное лицо. Вот он вздыхает, чуть хмурится под моим пристальным взглядом, и черты лица расплываются, становятся светлее и тоньше. Я зажмуриваюсь, и перед глазами возникает испуганный мальчишка с огромными карими глазами, каким сохранила его детская память. И снова его крик прокатывается эхом по комнате…
Я проснулся только под утро и обнаружил себя сидящим на коленях возле кровати. От тесного контакта с жесткой простыней щека зверски зудела, а в голове то и дело всплывали картины уже привычного ночного кошмара. Билл спокойно сопел, и я не удержался и провел рукой по его животу, просто чтобы убедиться, что он настоящий. В ответ на мое движение Билл глухо всхрапнул и перевернулся на бок. Я укрыл его сбившимся набок покрывалом и выскочил за дверь, опасаясь, как бы он не проснулся, пока я еще здесь.
Я спустился по лестнице, стараясь не шуметь и зачем-то оглядываясь по сторонам, благо, подглядывать за мной было некому. В доме было настолько тихо, что сложно было поверить, что здесь вообще кто-то живет. В добавку к ночным кошмарам эта тишина нагнала на меня такого страху, что, когда под ногами что-то захрустело, я был готов бежать отсюда без оглядки. В два прыжка преодолев гостиную, я заставил себя оглянуться и согнулся пополам от беззвучного смеха: на полу, у подножья лестницы, поблескивали осколки неизвестного предмета, который я же ночью и угробил. Я еще раз мысленно извинился перед Биллом, помахал недружелюбному дому рукой и вышел на улицу.

На занятия я, конечно, не пошел. Мысленно проклиная свое, так некстати взыгравшее, чувство собственности, а заодно и Билла, который был во всем виноват, я сидел в кафе и пил очередную чашку кофе, когда дверь испуганно звякнула, и в помещение ввалился запыхавшийся Дэнис. Помахав кому-то рукой, он рванул ко мне, чуть не сшибив замешкавшуюся официантку.
- Все сидишь?
Я кивнул, стряхивая полусонное оцепенение. Дэнис загоготал.
- А там этот, твой, бегает. Тебя ищет. Весь универ на уши поставил!
- Кто? – не понял я.
- Твой новый лучший друг, - он злобно оскалился. – А я-то думал, после вчерашнего мы от него избавимся…
Не слушая Дэниса, я бросил на стол первую попавшуюся купюру и выбежал из кафе. Возле университета Билла не было, и я уже готов был вернуться назад, чтобы вставить Дэнису по первое число за его шуточки, как на крыльце показался охранник, тащивший за руку упирающегося парня, в котором я тут же признал моего «нового друга». Билл возмущенно размахивал руками и рвался назад. Охранник, закатывая глаза, уже, видимо, не в первый раз объяснял парню, почему тот не может попасть внутрь и настойчиво подталкивал его в сторону лестницы. Билл согласно кивал и, едва оказавшись на свободе, пытался юркнуть обратно. Я спрятался за стайку щебечущих девушек, раздумывая, подойти к нему или лучше убраться подобру-поздорову, пока никто не знает, что мы знакомы. Но было поздно.
- Том! – заметив меня, Билл слетел вниз по лестнице и, вцепившись в мою руку, потащил в неизвестном направлении.
Опешив от шока, я даже не стал сопротивляться: он никогда не подходил первым, не говоря уже о том, чтобы вести себя подобным образом. Между тем, мы приближались к метро. У лестницы я притормозил и развернул Билла лицом к себе:
- Может, ты все-таки скажешь, куда мы идем?
Он растерянно моргнул и сделал неопределенный жест рукой. Кажется, словесный поток иссяк.
- Билл, ты меня слышишь?
- Да, - он на секунду потупил взгляд, но тут же, словно опомнившись, поднял голову и уверенно посмотрел мне в глаза. Я же, воспользовавшись случаем, искал на его лице последствия моей вчерашней вспышки. К счастью, Билл выглядел вполне неплохо, не считая чуть опухшего носа. На его лице не было ни грамма косметики, только чуть заметные следы подводки в уголках глаз и остатки туши на нижних ресницах.
- И?
- Том, это очень важно, - он снова потянул меня за собой. – Пожалуйста, пойдем.
Обреченно вздохнув, я последовал за ним.

В мусорный бак с жизнерадостным звуком хлопается пачка газет. Пожилой лысоватый мужчина, загорающий на диване возле дома, недовольно почесывает шарообразное пузо и косится в нашу сторону. Чавк! Следом приземляется рожок мороженого. На голове какого-то активиста расползается зеленая фисташковая шапка.
- Зачем ты это сделал?
- Мне не понравилось, - Билл слегка морщиться и заглядывает в контейнер, словно хочет удостовериться, что липкая масса останется там, где, по его мнению, ей самое место. – От него зубы ломит и пахнет оно странно.
- Зачем тогда ты его вообще купил?
- Ты сказал, что это вкусно.
С ума сойти.
- Лучше бы пожертвовал деньги очередному бомжу, - я невольно хихикнул. – Хотя они и так, кажется, скоро откроют твой фан-клуб.
Действительно, за время нашего «похода» Билл насобирал столько макулатуры, что среднестатистической кошке все ее девять жизней не пришлось бы задумываться о личной гигиене.
Между тем пейзаж изменился. Домики становились все меньше, тротуар – грязнее, а местные жители – все враждебнее. Вдоль дороги тянулся бетонный забор, снизу доверху разукрашенный грязно-черными граффити. Из редких дыр угрожающе торчали металлические штыри. Из-за забора тянуло гнилью и дымом.
- И зачем ты приволок меня на свалку?
Вместо ответа Билл юркнул в очередную дыру. Совершенно некстати в голову закралась мысль, что здесь мой труп точно никто не найдет. За стеной раздался голос Билла.
Выхода нет.

Билл все-таки прав. Потому что я стою, забившись в угол, и смотрю, как Билл пытается запихнуть в огромную коробку двенадцать щенков. Щенки грязные, и от них противно пахнет скисшим молоком Их мать, та самая белая собака, нервно крутится рядом и недобро на меня посматривает. Видимо, чувствует, что я не очень рад нашему знакомству. Билл пыхтит и что-то ворчит себе под нос, хватая очередного щенка под толстое брюхо и опуская в коробку. Оказавшись в закрытом пространстве, щенки, очевидно, испытывают приступ клаустрофобии и тут же принимаются отчаянно скулить, пытаясь выбраться наружу. Когда их накапливается штук шесть, кто-то особенно шустрый все-таки умудряется перевернуть коробку, и все начинается сначала.
- Слушай, а может, оставим половину здесь? Первую партию отвезем и вернемся.
Билл вздрагивает и крепко прижимает к себе очередного щенка. Тот возмущенно пищит и попытается его укусить.
- Билл? – от чешет щенка за ушком, уткнувшись носом в свалявшуюся шерсть.
- Так нельзя, - тихий голос режет по нервам.
- Почему?
- Они родились вместе. Им будет больно, если их разлучить. Ты ведь больше не сделаешь этого, Том?

Снизу доносилось звонкое тявканье. Едва оказавшись в доме, щенки живо распотрошили коробку и принялись за диван. Правда, Билла это особенно не волновало. Он притащил с кухни шоколадку и несколько яблок, уже покрывшихся трупными пятнами, и пытался скормить их щенкам. Зажравшиеся псины воротили нос и грызли ножки журнального столика.
- Почему они не едят? – сокрушался Билл.
- Собаки не едят яблоки.
- Но мать же их ест.
- А я говорил, неправильная у тебя собака.
- Он же умрут от голода, - Билл нахмурился и откусил кусочек яблока. Я поморщился. Судя по внешнему виду щенков, жировых запасов им хватило бы как минимум на месяц.
- У тебя больше ничего нет? – он отрицательно покачал головой. – Ладно, тогда сбегаем в магазин. И выплюнь, ради Бога, эту гадость.
Денег мне хватило только на две пачки корма для собак да упаковку яиц. Так что, домой придется идти пешком. Однако, глядя на Билла, за обе щеки уминающего подгоревший омлет, я ничуть об этом не жалел.
- Так вкусно? – он кивнул, запивая очередной кусок вишневым соком, обнаружившимся в холодильнике. Щенки хрустели кормом в гостиной.
Я тоже отковырнул кусочек. Есть ложкой было на редкость неудобно, но ни ножей, ни вилок мне обнаружить не удалось. Омлет был несоленый и пах дымом. Билл улыбнулся и облизал пальцы.

Рядом раздалось шлепанье босых ног, и тишину снова нарушил шум воды, звонко бьющей по дну ванной. Это Билл пришел купать очередного щенка. Сперва я пытался считать, но сбился уже на четвертом.
- Том! – он дернул меня за дред. – Принеси полотенце, это совсем мокрое.
- Угхм, - я заставил себя открыть глаза. Промокшие насквозь джинсы Билл успел снять и разгуливал в одних трусах и неизменной черной футболке. Тонкие белые ноги украшали глубоки царапины, а на животе расплылось большое влажное пятно. Сооруженный мной хвост он все еще не распустил, и я всерьез опасался, что сделать это будет не так-то просто. Билл присел на край ванны и сунул собаку под струю воды.
Задремавший было щенок решил, что его новоиспеченный хозяин придумал какую-то особенно изощренную пытку, и выразил свое недовольство громким визгом. Царапин на билловой ноге стало на десять больше. Он выронил собаку и вскочил.
- Черт! – в сторону ванны полетела зубная щетка. – Черт, черт, черт!
- Билл! – я успел перехватить его руку, пока несчастной псине не досталось чем-то потяжелее.
- У меня ничего не получается… - убито сказал Билл. – Совсем ничего.
- Не преувеличивай, - я накинул на Билла валявшийся в грязном белье халат и подтолкнул выходу из ванной. – Иди, отдыхай, я сам закончу.
Щенок пританцовывал на задних лапках, скользя передними по эмалированной поверхности. Черная мордочка с белым пятном на носу имела крайне расстроенное выражение, совсем как у его хозяина.
- Ну что, дружок, будем купаться? – щенок заскулил, и я, сунув руку в воду, понял причину его возмущения. С горячей водой дело у Билла обстояло так же, как и со светом. То есть, никак.
Когда я закончил, Билл уже спал. Черный щенок оказался последним, к матери я подходить так и не решился. Зато я прибрался в ванной, на кухне, помыл посуду, выбросил остатки растерзанной коробки, сломал стол (все равно он уже ни на что не годился), убрал с пола осколки разбитого мной же зеркала и нашел в почтовом ящике счета. Щенки вымотались и безвольными тушками валялись в гостиной. Белая собака куда-то запропастилась.
Решив, что мне уже давно пора быть дома, я поднялся к Биллу. Он все еще спал, растянувшись на животе и свесив руку с кровати. Черный щенок спал рядом, устроив пятнистую голову в его подколенной ямке.
- Билл… - я провел рукой по его лодыжке снизу вверх. Мягкие черные волоски встали дыбом. Щенок проснулся и тихонько тявкнул. – Билл, мне пора.
- Еще рано… - раздалось сонное мычание.
- Мне на занятия завтра. Нужно, чтобы ты закрыл дверь.
Билл зевнул и сел. Заметил щенка, улыбнулся, запуская руку в шелковистую шерстку.
- Он же не злится на меня, правда?
- Конечно, нет. Видишь, он тебя любит, - словно в подтверждение моих слов, щенок повернул голову и лизнул Биллу запястье.
- Я его обидел.
- Как и он тебя, - я провел пальцем по особенно глубокой царапине на его коленке. – Так что, можешь считать, вы квиты.
- Я тоже его люблю, - Билл снова лег, прижимая к себе щенка.
- Эй, не спи! – я пихнул его в бок. – Нужно закрыть дверь, помнишь?
Я встал и пошел к двери. Билл вздохнул, но вылез из кровати и направился следом.
- Ты придешь завтра, - уверенно заявил он.
- Приду, - я кивнул. – Завтра.
- Мы будем тебя ждать.
- Я принесу пиццу.
- Ты должен научить меня готовить омлет.
- Обязательно.
- До завтра, Том.
- Пока. Закрой дверь. И заплати уже за свет.