Pov Tom

Мы, как ни странно, пришли вовремя. В кино шел какой-то очередной ужастик, вроде «Челюстей». Увидев его умоляющие глаза, я даже хотел уговорить ребят пойти на что-нибудь другое. Но передумал: не хочу, чтобы они думали, что я испугался.
Но на этом наши неприятности не закончились: в зале какая-то женщина заняла место рядом со мной. Он на пару мгновений задумался, а потом уселся ко мне на колени. Сначала я хотел возмутиться, но потом передумал, ведь его все равно никто не видит.
Я это понял, когда мне было четыре года. И как это родители не замечали, что я с ним общаюсь?! Хотя… Маленькие дети вообще странные.
В тот день я гостил у бабушки. Она куда-то вышла, а мы возились на полу. Не помню уже, из-за чего, но мы подрались; конечно, не по-настоящему, просто дурачились. И вдруг в комнату вошла бабушка. Сейчас мне смешно, когда я вспоминаю эту ситуацию, но бедная бабуля чуть в обморок не упала, когда увидела меня, катающегося по полу и визжащего, как поросенок. И в этот момент, глядя на ее испуганное лицо, я понял, что ты существуешь только для меня.
Больше я никогда не разговаривал с ним в присутствии посторонних. Сначала он обижался, но потом понял, что так будет лучше. Он стал моей тайной.
И вот мы сидим в кинотеатре. Он смотрит фильм и, видимо, думает, что стеклянный, а мне приходится изучать его спину, туго обтянутую зеленой футболкой. С недавнего времени он перестал одеваться так же, как я, и вообще считает, что я выгляжу как придурок, особенно в новых джинсах, которые велики мне размеров на пять. Ну и ладно, все равно мы одинаковые. Перевожу взгляд на ребят. Они настолько увлечены происходящим на экране, что на нас внимания точно не обратят. А женщина? Да ну ее, пусть думает, что хочет.
Обнимаю его за талию и притягиваю поближе к себе. Он нервно вздрагивает и хватается за мои руки.
- Что, разве уже кого-то съели?
Резко разворачивается ко мне лицом, и я успеваю увидеть на экране людей, мирно катающихся на яхте.
- Том, пойдем домой, мне здесь не нравится, - шепчет мне на ухо.
Да уж, домой… А парням я что скажу?
Машинально начинаю гладить его по спине. Он неожиданно успокаивается и внимательно на меня смотрит. Почему-то начинаю смущаться, поэтому утыкаюсь носом ему в грудь, а он обнимает меня за шею. Чувствую, как его спина подрагивает под моими пальцами, а сердце колотиться так быстро, что кажется, остановится, стоит мне только его отпустить. И сейчас мне совершенно наплевать на этот дурацкий фильм, на женщину с вытаращенными глазами на соседнем сидении, даже на моих друзей. Сейчас есть только я и он. Мы одно целое. И нам больше никто не нужен.

POV Tom

За полтора часа у меня жутко затекли ноги, но вставать нет никакого желания. Не хочу его отпускать. Почему-то такое ощущение, что он исчезнет, если я сейчас это сделаю. Поэтому приходится терпеть. К счастью, он замечает, что со мной что-то не так. Встает и тянет меня к выходу. Мне и самому уже хочется поскорее уйти отсюда. Нет, в кинотеатре конечно темно, и вряд ли кто-нибудь заметит, чем я занимаюсь, но все-таки некомфортно. Он несказанно рад, ведь мы так редко бываем только вдвоем. Знаю, что виноват, но в последнее время он меня немного напрягает. Что-то происходит с ним, нет, с нами. Он пытается быть ко мне как можно ближе, а мне хочется свободы. Настоящей свободы, когда я не буду видеть этих глаз, наблюдающих за каждым моим шагом.
На улице становится холодно. Садимся в автобус, на последнее сиденье. Он пользуется случаем, расстегивает мою куртку и сворачивается в клубочек у меня под боком. Я абсолютно уверен, что он не мерзнет, но не подаю вида. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы возмущаться. В автобусе темно, и тусклый свет фонарей отбрасывает причудливые тени на его лицо. Он - точная моя копия, но сейчас кажется совсем другим. Что-то в нем неуловимо изменилось, отчего его лицо кажется нежнее и в то же время более жестким. Я, как завороженный, смотрю на него, а он улыбается, на открывая глаз. Чувствует.
Но вот автобус останавливается, и волшебство рассеивается. Он снова становится самим собой, просто моей копией. Больше нет теплого тела рядом, и ледяной ветер проникает под куртку, отчего по телу бегают мурашки. Я уже начинаю жалеть, что ушел из кинотеатра. Если бы я остался, то потом мы пошли бы в гости к Максу. Скорее всего, я остался бы у него ночевать, и не пришлось бы сейчас тащиться домой по такому холоду. Но, с другой стороны, тогда пришлось бы весь вечер слушать его нытье. Я иногда даже скучаю по тому времени, когда он молчал.
Уже подходим к дому, когда я замечаю невдалеке одинокую фигурку. Черт, только не он! Дерек. Ненавижу его с первого класса, и, надо сказать, это взаимно. Догадываюсь, зачем он здесь. Не так давно он пытался наехать на меня, но, к счастью, ребята оказались рядом, так что он сразу об этом пожалел. Конечно, трое на одного - это не честно, но ведь он первый начал! К тому же он один весит больше, чем мы все.
Один я с ним точно не справлюсь, поэтому пытаюсь незаметно проскользнуть в дом. Но у меня не получается.
- Каулитц! - делаю вид, что не слышу.
- Ты что, оглох, что ли?
Останавливаюсь. Лучше получить по морде, чем оказаться посмешищем для всей школы. Том Каулитц еще ни от кого не убегал.
Дерек, не спеша, направляется в мою сторону.
- Мы с тобой не договорили в прошлый раз. Может продолжим? Или один ты уже не такой смелый?

Pov Tom

- Смотри, как классно! Я тоже так хочу, - сую ему под нос журнал со статьей о способах плетения дред. Он презрительно морщиться и отворачивается.
- Гадость какая…
- Тебе что, не нравится?
- А как такое вообще может кому-то нравиться? Они выглядят как придурки, - начинает внимательно разглядывать покрывало, как будто надеется найти там что-то поинтереснее, чем я со своим журналом.
- Мне, например…
- Значит, ты тоже при…
Не успевает договорить, потому что получает по голове подушкой. Замирает и удивленно хлопает глазами, видимо, соображая, что же произошло.
- Ну и зачем ты это сделал?
- Ты сам виноват. Не надо было обзываться. И вообще, можно подумать, что ты сам никогда подушками не дрался.
- Ты же знаешь, что нет, - совершенно равнодушное лицо. Помню, однажды я сказал ему, что он напоминает мне египетского сфинкса. Он потом долго рылся в книгах, а потом неделю пытался мне доказать, что ничего похожего не нашел. Конечно, я имел в виду не внешнее сходство. Просто у него иногда бывает такое лицо, неживое, как будто он не способен испытывать вообще никаких эмоций. Даже сейчас, когда ему солнце светит прямо в глаза, он даже не жмурится. Точно каменный…
- Ты совершенно не умеешь развлекаться.
- По-твоему, огреть меня по голове подушкой – это развлечение?- улыбаюсь и киваю. Тут же получаю удар такой силы, что слетаю с кровати, основательно приложившись локтем об пол. Лежу и изучаю узор на пыльном ковре. В ушах звенит. Нет, не звенит. Он смеется. Сразу забываю о боли в руке, и старый ковер начинает играть новыми красками. Я ведь никогда не слышал, как он смеется. Он даже улыбается редко. А сейчас он звонко хохочет на всю комнату, и все из-за меня. Я могу собой гордиться.
- Том, я понял! – сползает с кровати ко мне на пол, все еще хихикая.
- Что?
- Что ты имел в виду, когда говорил о развлечениях.
- И для этого тебе понадобилось так меня треснуть? Решил меня покалечить, как Дерека?
Господи, я скоро с ума сойду! Он меня точно доконает!
- Прости, я не специально, - такое впечатление, как будто в комнате погас свет. Он сжимается в комочек и отодвигается от меня. Чувствую себя настоящей сволочью. Я ожидал слез, но нет, он просто сидит, опираясь спиной о кровать и уставившись в пол. Длинная русая челка падает на глаза, так что я не могу разглядеть выражение его лица.
- Посмотри на меня, - слегка касаюсь пальцами его подбородка. – Не переживай. Только поосторожней в следующий раз, а то зашибешь.
- Я не хотел сделать тебе больно, Том … - мне больно смотреть в его глаза. Невыносимо понимать, что только обидел человека, дороже которого у меня нет. Начинаю тихонько поглаживать его под подбородком, как котенка. Он расслабляется и закрывает глаза, на его губах снова появляется улыбка. Я прощен.
Хватаю его за руку и поднимаю с пола.
- Пойдем.

Pov Tom

Да, наверное, я все-таки поторопился с прической. В реальности дреды выглядели совсем не так идеально, как на фотографиях. Ну и еще, до полного счастья, мне нельзя было мыться в течение месяца и приходилось спать в шапке, чтобы не испортить всю эту «красоту». Кроме того, на следующий день я начал чесаться. Моя голова явно не привыкла к подобным экспериментам . Надеюсь, что скоро я привыкну, а то очень не хотелось бы бриться наголо.
Его явно забавляло все происходящее. Каждый раз, когда на меня нападал приступ чесотки, он начинал злорадно улыбаться и накручивать на палец волосы, как бы напоминая, мне что я потерял.
Сегодня я проснулся в особенно плохом настроении. В носу неприятно чешется от химического запаха воска , шея ужасно затекла. И еще такое ощущение, как будто меня не переставая кто-то тянет за волосы. Стягиваю с головы шапку и, со злости, зашвыриваю ее куда подальше… Тут же слышится недовольный возглас. Кажется, я немного не туда попал…
- Ой, извини, я нечаянно! Ты там живой? - не отвечает. Ну и ладно. Снова ложусь и накрываюсь одеялом с головой. Ну их, эти дреды, одни проблемы от них…
- Том, вставай! Уже почти два часа, а ты все валяешься! - забирается на кровать и стаскивает с меня одеяло. Пытаюсь сопротивляться, но проигрываю. Сажусь и недовольно смотрю на него. Странно, на нем сегодня мои вещи. Он уже давно их не надевал, наверное, именно поэтому мне сейчас кажется, что мои джинсы и широкая синяя футболка смотрятся на нем так нелепо. Он похож скорее на девочку, чем на мальчика. И даже не из-за длинных волос и футболки, которая на его тоненькой фигурке напоминает платье. Просто в чертах лица появилось что-то женственное. С одной стороны, мне это совсем не нравится, даже немного раздражает, но в то же время нельзя не заметить, что он становится очень красивым. Даже слишком.
- Ну и почему мы опять сегодня не в настроении? - ненавижу эту наглую рожу. Мог бы и посочувствовать. К счастью, он понимает, что лучше меня сегодня не доставать.
- Опять голова болит? - нет сил даже кивнуть. Я просто закрываю глаза и пытаюсь завалиться обратно, но он не дает.
- Подожди, я помогу, - садится ко мне за спину и запускает пальцы в волосы, осторожно массирует дреды у корней.
- Так лучше?
- Продолжай, - слышу, как он довольно хмыкает, но руки не убирает. Мне невероятно хорошо. Противная тянущая боль наконец-то отпустила, впервые за несколько дней, и я снова чувствую себя человеком. Он заканчивает массаж и слегка тянет меня за дреды, перебирает их пальцами, тыкается носом мне в затылок и тихонько фыркает.
- Знаешь, я был не прав. Они очень даже ничего смотрятся, мягкие, и пахнут вкусно. Мне нравится. Как ты думаешь, мне бы тоже пошло? - обнимает меня за талию и кладет голову на плечо. Чувствую, как от его горячего дыхания слегка шевелятся волосы на виске. Не спорю, мне приятно, но с чего это вдруг?
- Ты что, тоже в реперы решил податься?
- Ты о чем?
- О том, что ты на себя нацепил, - резко отстраняется. Я оборачиваюсь и внимательно смотрю на него.
- А что такого? Я раньше всегда носил твои вещи…- опускает взгляд.
- Вот именно, что раньше, - мне обидно. Ведь мы действительно были одинаковыми, я не привык воспринимать его отдельно от себя. Он - всего лишь моя фантазия, а фантазии не могут существовать сами по себе. Да, я хотел быть самостоятельным. Но мне нравилось, что он целиком и полностью зависит от меня, нравилось ощущать себя хозяином положения. А теперь что происходит? Ладно, на одежду мне было плевать, во всем остальном он ничем от меня не отличался. По крайней мере, так мне казалось. Именно казалось… Как я мог не замечать, что он меняется? Ведь когда я делал дреды, я рассчитывал, что с ним произойдет то же самое. Я абсолютно уверен, что ему это ничего не стоит. Настроение опять стремится к нулю, и он это замечает.
- Ладно, Том, не грузись. Пойдем лучше погуляем. Одевайся уже, - он выходит из комнаты, а я продолжаю пялиться на закрытую дверь.

Ночью я просыпаюсь от звона битого стекла. В темноте раздаются тихие всхлипы. Пытаюсь нащупать выключатель, но руки трясутся, и я нечаянно скидываю лампу со стола. Он замолкает. На ощупь пробираюсь к нему: сидит нагишом у стены, возле разбитого зеркала, сжавшись в комочек и зажав рот руками, чтобы я его не услышал. Пытаюсь оторвать его руки от лица, но не получается. Тогда я начинаю тихонько гладить его голые лодыжки, вверх-вниз, чтобы он просто чувствовал мои руки. Когда мы были маленькими, он всегда так делал, когда я плакал: просто садился передо мной и гладил. Помогало…
Он смотрит на меня дикими глазами, а потом просто вцепляется мне в плечи, до синяков. Всхлипы переходят в тихое завывание.
- Том, я не могу, не могууу!!!
- Что? – никакой реакции.
- Скажи мне, - встряхиваю за плечи, поднимает на меня глаза.
- Я стараюсь, правда, но у меня ничего не получается… Почему? - голос срывается. Он зажмуривается, пытаясь успокоится. Из-под опущенных век текут слезы.
- О чем ты?
- Мы ведь раньше были совсем одинаковые… Менялись вместе… А теперь что-то происходит… Что-то плохое, Том… Мне страшно… Ты ведь больше не будешь любить меня, такого…
- Какой же ты дурак! - притягиваю его ближе к себе. Он немного расслабляется.
- Но я ведь другой теперь… Не такой как ты…
- Ты лучше… - целую мокрую от слез щеку.
- Я не понимаю, что со мной происходит…
- Я тоже. Но не смей думать, что я тебя не люблю! – удивительно, он единственный, кому я могу это сказать. Вот так запросто. Не стесняясь. Не боясь быть отвергнутым. Он все еще всхлипывает, но я кожей чувствую его улыбку.
Том, посмотри, какая красота! - поворачиваюсь к окну. Идет снег.

Pov Tom

Наступили рождественские каникулы. Снег все-таки выпал, и погода стояла просто чудесная. Поэтому мы практически все время проводили на улице, как обычно, валяя дурака. Но в этом году произошли небольшие изменения. В нашем парке был старый пруд, давно заброшенный, но в этом году на нем решили устроить каток.
Мы с друзьями, конечно, не смогли остаться в стороне от такого события, нам не терпелось посмотреть, что же можно было устроить в таком, казалось бы, неприглядном месте. Однако, выглядело все довольно мило: аккуратно покрашенный заборчик, скамейки, фонарики, развешанные на деревьях. Были даже палатки с едой. Народу в парке было полно, несмотря на то, что на коньках кататься почти никто не умел. И я в том числе.
У Макса с Акселем таких проблем не было, поэтому они сразу нацепили коньки и выскочили на лед. Я старался отмазаться, как только мог, поэтому первым делом направился к палатке, чтобы купить хот-дог. Дома мама напичкала меня как следует, но я подумал и решил, что лучше лопнуть, чем опозориться. Хотя, в принципе, мне здесь понравилось. Удивительно, но ему тоже, хотя сначала он упирался, как мог, а сейчас с интересом рассматривает людей, разгуливающих по парку.
Покупаю хот-дог и кофе. Сажусь на скамейку, ставлю стаканчик рядом и начинаю задумчиво жевать. Надо постараться растянуть это «удовольствие» как можно дольше. Он садится радом со мной на корточки и обхватывает стаканчик руками, греет озябшие пальчики. Он сейчас такой забавный: с покрасневшим носом и возбужденно сияющими глазами, в поношенной вязаной шапочке в желто-красную полоску, которая периодически сползает на глаза. У меня точно такая же, но дреды прочно удерживают ее на месте. Он смешно морщиться, вскидывая голову, потому что ему не хочется отпускать единственный сейчас источник тепла. Я решаю проявить благородство и поправляю это произведение маминого искусства. В последнее время она увлеклась рукоделием. Я уверен, что ничего хорошего их этого не выйдет, но ему нравится. Улыбается и садится рядом. Кофе уже остыл и совсем не греет. Он почему-то все время мерзнет, хотя, по идее, это невозможно. Осторожно, чтобы никто не заметил, протягиваю руку и сжимаю его ладонь. Руки у меня не намного теплее, но дрожать он перестает.
Поедание хот-дога заняло примерно двадцать минут. За это время я успел окончательно возненавидеть сосиски, катки и моих друзей в том числе. Кстати, они тут как тут. Не успел я дожевать последний кусочек, как ко мне подошел Макс.
- Ну, что сидим, скучаем?
- Не видишь? Я ем! - помахиваю конвертиком от хот-дога у него перед носом, намекая, что сейчас я очень занят и меня лучше оставить в покое.
- Слушай, Каулитц, тебе уже ничего не поможет. Как был глистой, так и останешься. Займись лучше спортом, может, хоть мышцы накачаешь! - хватает меня за руку и тянет в сторону проката коньков. Понимаю, что отпираться сейчас – бесполезно. Он все равно не отстанет, уж я-то знаю.
Обреченно надеваю коньки и выхожу на лед. Макс с Акселем стоят неподалеку и посмеиваются, глядя на меня. Явно ждут, когда я грохнусь. Но я ни за что не доставлю им такого удовольствия! Не успеваю додумать мысль, как ноги разъезжаются, и моей пятой точке явно грозит неизбежная встреча со льдом. Но в последний момент меня кто-то подхватывает. Оборачиваюсь и вижу родные смеющиеся глаза.
- Неужели ты думал, что я могу позволить тебе упасть? - крепко обнимает меня за талию, удерживая в вертикальном положении. Вижу, как Макс и Аксель удивленно переглядываются. Ничего, пусть смотрят… Мы им еще покажем, на что способны!