Том даже не обратил бы внимания на нового посетителя, зашедшего в бар и севшего за столик, который всегда предпочитал Билли, если бы не его английский акцент, с которым тот делал заказ Курту.
Так больно царапнуло по сердцу.
Тому и без того было совсем невесело после вчерашнего, а тут еще и это. Слава богу, похмелье уже отпустило, все-таки время близилось к пяти вечера, ему оставалось отработать всего час - и он свободен. Но вот то, что он вчера пьяный говорил с Биллом, и то, каким этот разговор вышел – все это заставляло внутренне скулить от досады на самого себя, не переставая, с самого утра, как только он проснулся и вспомнил об этом.
А еще его разговор с Куртом… Том даже не мог сообразить - правильно он сделал или нет, так доверившись? Но, по крайней мере, он не наговорил лишнего. Оставалось надеяться, что об истинном положении вещей Курт так и не узнал. А в общих чертах он и раньше догадывался.

«Ну, теперь хоть не будет пошлых подъ*бок».

Том знал – Курт понял, что все действительно слишком серьезно.
«Бл*дь! Парень этот с акцентом... Вот как нарочно! И так удавиться хочется».
С утра Тома напрягало не только похмелье, вчерашний идиотский разговор с Биллом и непонятное отношение к откровениям с Куртом, но и то, что он никак не мог решиться связаться с Картрайтом. Просто чтобы попросить прощения за то, что вчера звонил ему такой… мало вменяемый.
Не мог. А так хотелось... Но даже на смс пока мужества не нашлось. Том твердо решил для себя, что обязательно сегодня сделает хоть что-то.
Кэти он не обвинял в том, что она его подтолкнула на разговор, ему хватало ума сообразить, что она не имела в виду звонить прямо сию секунду, не протрезвев. Но все хорошие идеи, как известно, понимают иначе, чем тот, кто их предлагает.

***

Билл сидел за рулем, закусив губу, и, не моргая, смотрел перед собой.
Остановившись за пару домов от бара, он сейчас пытался успокоить часто стучащее сердце, чувствуя нервное напряжение и противную мелкую дрожь. Уильям отдавал себе отчет, что он даже примерно не представляет последствий того безумия, на которое решился еще вчера.
Знал, что сейчас использует одного человека, чтобы очень больно сделать другому. Но, не смотря на это, отступать он не собирался.

«Будь, что будет! Ты, Том, причинил боль мне – я в долгу не останусь... И мне плевать на все! Шон, прости – ничего личного. Не знаю, утешил бы тебя тот факт, что у нас с тобой все равно бы ничего не вышло? Этот раунд я должен выиграть, и ты мне поможешь. Да, я думаю только о себе… О себе и о НЕМ. Все остальное – не важно. Трюмпер, с*ка, до чего ты меня довел! Не знаю, чем все это кончится, но поворачивать уже поздно…»

Отпустил губу, развернул на себя зеркало заднего вида, откинул челку, заглянул себе в прищуренные, влажно блеснувшие в полумраке салона глаза, усмехнулся. Резко поставил зеркало на место и рывком открыл дверь.

***

Тому, пока он, не отрываясь, смотрел на вошедшего в бар, эти секунды показались в лучшем случае бредом.
Во-первых, потому, что это был Билл. Собственной персоной.
Во-вторых, потому, что, скользнув по Тому взглядом, как по неодушевленному предмету, он направился к своему любимому столику, к тому самому парню с акцентом, который встал ему навстречу.
В-третьих, потому, что тот, с невероятно нежной улыбкой, положил на плечо Уильяма пальцы и, потянувшись, коснулся губами его щеки.
Ну, а в-четвертых, как контрольным выстрелом, прозвучал английский, которым Билл приветствовал парня, так нагло его касающегося и целующего.
Это обожгло сердце Тома, и он несколько отстраненно удивился тому, как оно вообще продолжало биться после ТАКОГО?
«Твою мать! Что это? КТО ЭТО? Неужели это и есть Рауль? Поэтому - английский? О, нееет!» - долбило по взмокшим вискам, и Том даже представить не мог, что смотрится просто как зомби, тупо уставившись перед собой.
У Курта, наблюдавшего все это представление, первой мыслью, когда он увидел Билла, невозмутимо целующегося с каким-то парнем, было:
«Ох, них*ра себе заявочки!»
Ставя заказ на столик в другом конце зала, Курт следил за сценой встречи издалека, не понимая, что это может означать, но уже предвидя неприятности. А потом очень испугался реакции явно потрясенного Тома и поспешил вернуться к стойке, чтобы вывести того из состояния ступора, пока не случилось чего похуже.
- Том. Тоооом! – он сел так, чтобы перекрыть ему вид на парочку, которая беззаботно болтала в нескольких шагах от барной стойки.
Тому пришлось посмотреть на Курта.
- Том, все окей? – хотя, конечно же, было видно невооруженным глазом, что все далеко не окей.
Том растеряно моргнул.
- Что? – выдавил он. – Заказ? - спросил на автомате, и Курт отрицательно покачал головой.
- Пока нет. Я это... Спрашиваю, с тобой все в порядке?
Том сглотнул, отвел взгляд и кивнул.
- Да, я... думаю, да.

«Если я переживу этот вечер... С*ка ты, Билли! Ведь специально... Специально же! Вот так, значит? Это шоу для меня?»

Официант закурил, не отходя от стойки, и Том был сейчас ему за это благодарен. Так у него была веская причина вести себя хотя бы внешне адекватно под пристальным взглядом Курта. Слегка дрожали пальцы, и все сознание было болезненно скручено колючей реальностью, до тумана в глазах. Однако Том пытался держать себя в руках.
Но слышать доносившуюся до него английскую речь было невыносимо, хотя он никоим образом не вслушивался в разговор. Это было бы просто мазохизмом чистой воды, потому, что даже без смысла сказанных ими слов, Тому и так хватало, по самое не могу. Ведь английский Билла для Тома был много больше, чем просто иностранный язык, на котором говорил его любимый человек. Это звучание было в его сознании накрепко, толстыми канатами, связано с безумным сексом, с нежностью и страстью, поэтому так больно сейчас было это слышать.
Только он не мог заткнуть себе уши. Не мог! И уйти не мог - до конца рабочего дня оставалось чуть меньше часа.
- Извините, можно два черных кофе? – чужой голос, голос не Уильяма, от злополучного столика, но от этого не легче.
Курт развернулся, и профессионально-услужливо, как и положено официанту, кивнул:
- Конечно, минуточку, – едва-едва улыбнулся Биллу, приветствующему его кивком, как старого знакомого.
Мгновение спустя Билли, впервые со своего внезапного появления в баре, перевел взгляд на Тома и почувствовал, что проваливается в бездну черных глаз, где плещется боль, злость, недоумение, вопрос...
Билл отвел глаза, будто обжегшись, и продолжил, как ни в чем не бывало, болтать с другом.
Но только Биллу была известна цена спокойствию и беззаботности. Этот его поцелуй с Шоном, от которого он и сам слегка обалдел, конечно, не ускользнул от внимания Тома. И Билл представлял очень четко, ЧТО сейчас творилось в душе у ревнивого Трюмпера. И ему от этих мыслей становилось немного страшно.
Но Билл знал, на что идет. Да, он хотел вызвать ревность и, как следствие, вывести Тома на настоящие эмоции, но даже вообразить пока не мог, во что это выльется в итоге.
Том, стиснув зубы, наливал свежезаваренный кофе, жалея при этом, что у него нет какого-нибудь яда. Кому бы он его подсыпал? Да обоим!
Просто потому, что на физиономии парня, так преданно смотрящего на улыбающегося Билла, было написано: «Хочу с тобой в койку. Сейчас же. Снова».
И от этого Тому хотелось разгромить нахрен весь бар, все бутылки, и желательно об головы этих двоих голубков, бесцеремонно, в открытую, воркующих друг с другом.
Том матерился про себя, закипая все сильнее.
Курт подал заказанный кофе и вернулся за сливками, которые попросил Билли. Том, стиснув зубы, протянул Курту сливочник, чувствуя, как ему хочется не передать его из рук в руки, а запустить по воздуху со всей дури.
Шон просто плавился от улыбчивого и разговорчивого сегодня Билли, хотя в глубине души его это немного напрягало. Как-то это было не в стиле англичанина, и казалось не до конца искренним, но Шон очень надеялся, что это просто его собственные тараканы. Да и знали они с Биллом друг друга всего ничего.
Закурив и возвращая зажигалку, он слегка погладил пальцы брюнета и заметил, как дрогнули его ресницы, и блеснул настороженный взгляд, впрочем, сразу же сменившийся на более расслабленный.
Том не заметил этой секундной ласки, в чем убедился почти не дышащий Курт, все прекрасно видевший и тут же посмотревший на Трюмпера, занятого очередным заказом. Зато американца воодушевило то, что Билл спокойно отреагировал на его прикосновение, и когда через минуту Том взглянул на парочку, разъедающую его мозг одним своим присутствием, рука Шона аккуратно опустилась на кисть Уильяма и сжала ее.
Трюмпер впервые понял, что значит выражение - «отвалившаяся челюсть».
Все. Это был его персональный нервный предел. Предел терпению. Всем пределам предел!
Курт ловко вырулил Тому наперерез, когда увидел, как тот рванул к выходу из-за стойки. Прекрасно понимая, что сейчас может произойти, парнишка перекрыл ему дорогу, встав на выходе, при этом зная - Том сейчас в таком состоянии, что лучше не попадаться ему под горячую руку. Но, не смотря на это, он решил хотя бы попытаться его притормозить.
Хоть как-то...

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

«Что за ерунда?»

И, не отрываясь, смотрел, как эти двое буквально прожигали друг друга взглядами.
Именно прожигали.
С вызовом, с играющими желваками на скулах, с все больше возрастающим напряжением в воздухе, которое явно начал ощущать даже Шон.

«Ох, е-мае! Да они же не просто знакомы!»

Это Шон понял настолько четко, как будто это было написано на них.
- Да, можно, – наконец, ответил Билл и, посмотрев на Шона со странным выражением, поднялся.
На мгновение их с Томом глаза оказались на одном уровне. И снова Тома накрыло знакомым ощущением – ЕГО глаза, ЕГО запах, любимый запах, который запомнил однажды и навсегда.
Намертво.

- Ну, пойдем, – прищурился Билли, и Том шагнул назад, в сторону бара.
Трюмперу рвала сердце ревность, злость, боль, но он держался. Ему нужно было держаться.
Сердца у обоих бились в одинаково сумасшедшем ритме и не собирались успокаиваться. Адреналин, рвущий вены, не давал.
Том отошел к краю стойки, подальше от столика, за которым остался растерянный парень, посмевший касаться ЕГО Билла, и, встав между барными стульями, неспешно развернулся к идущему за ним Картрайту, глядя на него исподлобья.
Молодой американец, не отрываясь, следил за этой парой, нервно и глубоко затягиваясь сигаретой.
Конечно же, он уже все понял. Понял КТО этот бармен. И понял, зачем Биллу понадобилось встретиться именно в этом заведении. Но даже сейчас, почти не сомневаясь, что тот его подставил, ради выяснения личных отношений, еще надеялся, что ошибся. Надеялся, что Билли сейчас вернется назад, и они продолжат с того места, где их прервали.
- «Просто знакомый. Просто нужно поговорить», - Шон внушал себе это, но то, что он видел и слышал, говорило об обратном. Из-за расстояния и звучащей в баре музыки, пусть и негромкой, он не мог разобрать слов. Но то, что Билл и бармен говорили все громче и выглядели все напряженнее, весьма красноречиво говорило об очень непростых отношениях между ними.
А потом Том схватил Билла за локоть, и Шон даже дернулся из-за столика, порываясь вмешаться и остановить этого бесцеремонного немца, но что-то удержало его на месте, а именно - понимание, что лучше не лезть в это, потому что… Потому что он - пешка в чужой игре. Всего лишь.
«Билл, а ведь ты добивался именно этого? Это ведь твой «бывший натурал»? И ты мне лгал, что не хочешь больше отношений с ним. Что же… У меня тогда не было причин тебе не верить».
Тем временем, Билл вырвал свой локоть из руки Тома, ко всему тому, что сейчас он испытывал, примешивалось злорадство, что он так легко смог вывести Трюмпера из себя.
- Не смей ко мне прикасаться! Я тебе уже говорил об этом! Забыл? – донеслось до Шона, и он получил очень веское доказательство своей правоты.
«Ну, а вдруг еще не все потеряно, и Билли кинет сейчас своего бармена? И уйдет со мной? А вдруг? Почему бы и нет?»» - эта мысль была такой соблазнительной.
Глаза Билла, в упор смотрящие на человека, которого он так и не смог вытравить из своего сердца, сверкали яростью.
- Что ты здесь устроил? – Том шипел. – Не нашел в Гамбурге другого бара для своих развлечений? Не нашел?
- Что хочу, то и делаю! Я сюда еще и работать приходить буду, если будет желание... Ты мне никто! Я просил меня забыть, просил, я тебя спрашиваю?
- Я – никто? Никто?
- Да! Никто! – Билли почти выплевывал слова в лицо Тома. – У тебя полно друзей и без меня. Несравненный Михаэль, например. Вот и общайся с ним, прислушивайся к его советам, а меня оставь в покое!
Том нахмурился и прикрыл на секунду глаза, пытаясь справиться со всем, что бушевало у него внутри. На этот раз не получилось - он схватил Билла за руку и неожиданно дернул на себя.
- Пойдем-ка со мной!
- Что? Что ты... пусти, идиот!
На ходу, таща за собой сопротивляющегося Уильяма, шипящего ругательства, но все же старающегося не привлекать к ним лишнего внимания, Том бросил таращившемуся на них Курту:
- Побудь за меня!
Курт нервно закивал, понимая, что Том собирается увести Билла в подсобку. При этом он очень надеялся, что погрома эти психи там не устроят.
Обалдевшими выглядели и немногочисленные посетители, ставшие невольными свидетелями этой сцены. Шон, не выдержавший всего этого и рванувший было за ними, был остановлен Куртом, заступившим ему дорогу, когда за парнями закрылась дверь в подсобное помещение.
- Не надо, – спокойно попросил он взъерошенного Шона. – Все в порядке, они разберутся сами, поверьте.
Американец витиевато выругался, но не стал упорствовать. Он был растерян, чувствовал себя почти униженным. Обреченно плюхнулся на барный стул у стойки и склонил голову, сжимая кулаки.

«Все. Теперь уже точно – все».

Последние надежды растаяли как дым.
Шон понимал, что если бы Уильям не захотел, он уж точно не позволил бы ТАК с собой обращаться. Билл сам хотел - это было очевидно.

«Черт! Я, конечно же, понимал, что не может быть все так просто с этим красавчиком! Бл*дь, какой же я кретин! На что я надеялся? Ведь сразу было видно – тут дело нечисто. Повелся на него, как мальчишка... А он меня просто кинул, как последнего лоха. Использовал и бросил. Да пошел ты, Билл! В следующий раз мне следует быть умнее. Бесплатный сыр – только в мышеловках, бл*. Но, все-таки... Этот бармен, вот что Билл в нем такого нашел?»

В голове у Шона была круговерть из мыслей, по большей части очень неприятных. Было до ужаса досадно, что с ним поступили так, будто нашли на помойке, и, в конечном счете, туда же и отправили.
- Может, что-нибудь выпить? – Курт с сочувствием смотрел на парня, который так по-глупому попал в водоворот чужих отношений.
- Нет, спасибо... Мне счет, пожалуйста.

«Идите вы! По всему видать - еб*нутые на всю голову».

Курт невесело улыбнулся, понимая, что парень сдался.
Шон положил купюру на тарелочку со счетом и, еще раз угрюмо взглянув на закрытую дверь, за которой скрылись Билл и бармен, встал и вышел из бара.

***

- Кто он? Кто? – злость, смятение, тихая истерика, слова сквозь сцепленные зубы, нервы натянутые как струны, пальцы, впившиеся в полы куртки, тело, вжавшееся в другое тело - теплое, нужное, любимое. – Ты специально этого педика сюда притащил, чтобы меня позлить, да? Да? Отвечай!!!
- Отпусти, придурок... Отпусти, я сказал! – у Билла от ярости ломило в висках, но это была не только ярость. Было еще нечто другое...
Естественная ответная реакция – оттолкнуть. Но почему тогда так крепко держишь его? Это лицо, эти губы, эти глаза... Так близко, так убийственно близко - и кружится голова, и дурацкая дрожь в коленях.
- Ответь мне, Билл! – Том встряхнул его и снова припечатал спиной к стеллажу, чувствуя, как разносит на мелкие частицы от его близости, запаха, по которым так безумно скучал. - Чтобы позлить меня? Для этого?
- Хочешь правды? Окей! Будет тебе правда... Да, для этого! Понятно? Для этого!!! Доволен?
- С*ка ты, Билл! Может, ты с ним еще и трахался? – нервный смех, маскирующий смятение Тома.
- А что? Ты все еще сомневаешься? – хрипло выдал Билли и смотрел, как после этих слов Том судорожно вдыхает, как будто ему только что дали под дых, опуская голову с глухим стоном, почти с рычанием, но все же не отпуская его.
– Я убью его... Убью тебя... Я убью тебя!
- Валяй! – процедил Билл, и Том резко распрямился:
- Скажи, чего ты добиваешься? Чего, я спрашиваю? Я знаю, что облажался! Знаю, что виноват так, как никогда и не пред кем виноват не был... Но я просил у тебя прощения... Я просил, Билли!!! Можешь простить – так прости! Не можешь – так нах*я издеваться? – он шарил взглядом по лицу Билла, по напряженным скулам, сжатым губам, влажно блестевшим глазам, метавшим молнии.
- Зачем? Тебе это нравится, да?
- Да, мне нравится! – Билл дерзко смотрел на Тома и знал, что сильно нарывается. Но ему хотелось проверить - как далеко он сможет зайти в своей опасной игре?
- Ну, ты и дрянь! – прошептал Том и, больно вцепившись в подбородок Билла пальцами, удерживая, прижался ртом к его губам, таким манящим, таким нежным...

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

«Нет! Я не хочу! О, мой Бог... Что это? Почему? Как глупо! Как неправильно... НЕТ!»

Рассудок Уильяма кричал одно, а сердце сходило с ума от этих бесцеремонных губ и рук, от горячего языка, да и тело-предатель отзывалось желанием, кожа начала пылать... Этого не мог не почувствовать Том, бесстыдно забравшийся рукой сразу и под куртку, и под свитер почти задыхающегося англичанина, сжимая пальцами голую кожу спины. Немного погодя он просунул руку между ними, сжав возбужденный член Билла, дернувшегося от этого прикосновения, удовлетворенно хмыкнул и, не прекращая целовать, начал расстегивать ремень на его джинсах.
Билли смог вывернуть голову, сделал шумный вздох, и только потом прошептал:
- Ты что задумал? – и, вцепившись в его руку, останавливая, неистовым взглядом уперся в Тома.
- А ты не догадываешься? Что, совсем? Я хочу тебя. Да и ты, как я вижу, очень даже не против...
- Придурок... Здесь меня трахать собрался? Ты хоть помнишь, где находишься? Помнишь, что тебе за стойку пора? Или вся кровь от мозга отлила?
Том облизал губы, прищурился, лаская взглядом лицо Билла, недобро хмыкнул.
- Нах*й все, – выдохнул он и, вцепившись в свою куртку на вешалке, повернулся к Биллу. – Пошли отсюда!
- Ты ох*ел?
- Считай, что да.

Так и не выпуская руки Билла, Том вывел его в зал - уже почти не сопротивляющегося, понимающего, что остановить он это не сможет, и главное - не хочет.
- Курт, выручай! Полчаса до конца смены – осилишь? – Томас с виноватой улыбкой посмотрел на официанта, а тот, открыв рот - на них.
Растрепанных, с совершенно безумным видом, словно под кайфом, и хорошо хоть физическое возбуждение было чем прикрыть - одному длинным свитером, другому курткой, которую держал в руке.
- Ну, иди, что с тобой делать, – проговорил немного ошеломленный Курт.
- Спасибо, – поблагодарил Том, впервые за столько дней, в его блестящих, шальных глазах светилась радость. – С меня причитается!
А Билл заметил пустой стол там, где они сидели с Шоном.

«Спасибо, что все понял сам».

Том повел его к выходу.
- Твою мать, Трюмпер! – Билл, наконец-то, вырвал руку. – Полный привет... Что ты нас позоришь? Что за сцены на людях? Оденься уже, ты ж на улицу собрался!
Он схватился за куртку Тома.
- Надень, говорю! – процедил он сквозь зубы, в упор разглядывая остановившегося Тома.
Тот, возмущенно выдохнув, начал неохотно одеваться, а Билл украдкой оглядел зал, натыкаясь на заинтересованные взгляды.

«Боже мой! Хоть плату бери за представление!»

- Чего ты так разволновался? Сейчас такси поймаем и все. Стоит время терять, одеваться? – Том развернул Билла и аккуратно выпихнул его из дверей бара на улицу.
- Идиот... Какое такси? Я на машине! – огрызнулся Билл, и Том улыбнулся:
- Да? Ну, вот и клево!
Билл пошел в сторону, где припарковался.
- Ко мне? К тебе? – он оглянулся он на Тома, накрыв верхнюю губу языком, - сосед-то твой уже в курсе? Чего нам теперь стеснятся, правда?
Отключив сигнализацию, подошел к машине, наблюдая за Томом, практически опешившим от таких предложений, цинично усмехнулся.
- Бог мой... Расслабься, Трюмпер! Я пошутил. Садись, давай.
- Шутник, бл*! – покачал головой Том, открывая дверцу. Он вдохнул запах салона, и мурашки накрыли все его тело.
Он в машине Билла! Он с Биллом! И это не сон!

«Господи! Помоги мне с ним помириться! Пожалуйста!!!»

Билл завел машину, дал задний ход, при этом развернувшись, и столкнулся глазами с Томом.
- Что?
- Ничего... Я скучал...
- Да пошел ты! – прошипел Билл и рванул с места. – Скучал он! Я вот - не скучал!
- Заткнись, Билли! Я тебя очень прошу, НЕ говори на эту тему. А про этого педика тем более... И вообще...
Трюмпер немного помолчал, играя желваками. Билл и так с натянутыми дальше некуда нервами, хоть и пытающийся этого не показывать, сейчас напрягся еще больше, не зная, чего ожидать от Тома.
- Тем более, ему вроде как по барабану было, что ты свалил? Он и сам не задержался, – наконец-то, издевательски выдал Том. – Хреновенький кавалер тебе попался.
Билл скользнул по Тому злым взглядом.

«Вот сволочь, а? Ведь знаю же, как его раздирает ревность, а он еще и огрызается! Потрясающе!»

- Что? Не так, что ли? Я бы на его месте... – начал Том, но, понимая, что его начинает заносить, заткнулся.
- И что бы ты на его месте? – Билл с интересом прищурился.
- Да ничего. Забудь...
- Как скажешь!

Они замолчали. Сказать обоим хотелось очень многое. И не только сказать...
Просто ХОТЕЛОСЬ. Его тело, его губы, руки... Чувствовать все это, прикасаться, просто любить, в конце концов.

Уильям шел на поводу у своего вожделения, бешеных эмоций, родившихся рядом с Томом в баре, которые достигли наивысшего накала, когда он был совсем рядом. И с таким напором вжимался и целовал в губы, страстно, жадно, пусть и насильно по началу. Но потом... Потом уже просто не было сил НЕ отвечать. Такому горячему, живому, желанному, дерзкому, обожаемому каждой клеточкой - хоть и абсолютно несносному.
И сейчас, даже не простив до конца, Уильям шел на то, что его никто другой не смог бы заставить сделать. Кроме него же самого. Прекрасно помня свое мучительное душевное состояние все последние дни, когда сходил с ума, думая о Томе, сейчас он просто хотел, чтобы отпустило. Чтобы все прошло... Чтобы не было этого выматывающего напряжения без НЕГО. Чтобы стало хотя бы чуточку легче. Пусть ненадолго. И не хотелось думать, чем это потакание самому себе может закончиться.

«Не важно! Потом... Все потом... Сейчас я просто хочу... Мой бог! Том, как же я тебя хочу!»

К эмоциональной взвинченности, примешивался еще и легкий шок от стремительно меняющихся событий: пятнадцать минут назад он еще сидел за столом с Шоном, а сейчас он везет Тома к себе домой. И далеко не на чашку чая.
Том бесцеремонно открыл «бардачок» и, порывшись в нем под прицелом черных глаз Уильяма, нашел диск «Мьюз» и засунул его в проигрыватель. Биллу оставалось только промолчать, пряча улыбку.

«Вот же наглец, мать твою! Окей, пусть лучше грохочут по ушам децибелы. Все правильно - лишь бы не начать сейчас орать друг на друга... Потом... Пусть потом».

Заиграла музыка, и Том, отвернувшись в боковое окно, выстукивал ритм пальцами себе по ноге. Нервно выстукивал, вслушиваясь в текст зазвучавшей «Истерии».

«Потому что я хочу это сейчас,
Я хочу это сейчас,
Отдай мне свое сердце и свою душу,
И я пылаю,
Я пылаю,
Вот тогда она потеряет контроль.
И я хочу тебя сейчас,
Хочу тебя сейчас,
Я чувствую, что мое сердце сжимается,
И я пылаю,
Можно сбежать сейчас,
Чувствую, что моя вера умирает...»

Тому стало вдруг душно. Этот текст был просто как его собственные мысли...

«Твою мать!!! Бл*дь... как нарочно!»

Он не выдержал и переключился на следующий трек.
Уильям усмехнулся, прекрасно понимая Тома. Ему было не легче. Он просто старался выглядеть так, будто ему все по барабану... А сам, периодически нервно сглатывая, поглядывал на Тома, на его безупречно резкие скулы - тот очень явно похудел за эту неделю - на шею, на кадык, который столько раз целовал. Его пальцы, тонкие, длинные, невероятно красивые, впрочем, как и всегда... На острые, широко разведенные колени, на ширинку... И давил в себе стон. От жажды ко всему этому прикасаться и просто нормально себя чувствовать рядом с тем, кого так любил и хотел. И на кого был смертельно обижен. Украдкой облизал губы, сглотнул и заставил себя сосредоточиться на дороге.
- Курить есть? – резко повернулся Том, и Уильям понял, что очень вовремя отвел глаза, иначе сейчас Трюмпер понял бы, что он его тупо разглядывал.
- На, кури, – Билли вытащил из кармана пачку, нарочито спокойно мазнув по Тому взглядом.
Том закурил, немного опустив окно.
Билли чувствовал, как его вштыривает понимание, что в баре, Тому, трезвому, было совершенно все равно, что они не одни, что на них пялятся, как на обезьян в зоопарке. И что Том был готов выпрыгнуть из штанов прямо в зале, так хотел его. И эта ревность его бешеная... Ох, как же это Картрайта вставляло!
Конечно, Билли понимал, как рискует, приводя в бар Шона. И там, в кладовке еще больше раздраконил Тома признанием, что у них с американцем был секс. Хотя, в то же время, Билл чувствовал что-то похожее на разочарование от недостаточно бурной (по его мнению) реакции Томаса на это известие, и сейчас это состояние вернулось к нему снова.

«Неужели не поверил? Думает, что я блефую, потому, что не смог бы ему изменить? О, милый мой, а ведь ты даже не представляешь, КАКИМ этот секс был».

Билли даже усмехнулся своей мысли, представив глаза немца, если он об этом узнает.
- Что смешного? Может, поделишься? – Том заметил улыбку на лице Билла, и спросил, приглушив громкость музыки.
- Да так, ничего особенного, – он покачал головой. – Просто подумал, как же быстро все меняется.
Том мало что уяснил из сказанного, но на всякий случай кивнул.
- Мда, наверное...

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

«Я люблю тебя... Как же я тебя люблю! Господи, помоги мне тебя вернуть, помоги, дай мне шанс! Всего один».

Мысли пульсировали в висках болезненными толчками. И сердце колотилось так же, как в подсобке, когда закончились силы сдерживать себя, когда снова касался любимого тела, когда так близко были его сверкающие яростью глаза, теплые губы, когда жадно вдыхал его запах. И снова сходил с ума от убивающего чувства, ЧТО именно может окончательно потерять из-за своей трусости и минутной слабости. Одной единственной ошибки, которую не мог ему простить тот, без кого уже не было возможности дышать нормально.
Билли понимал состояние Тома. В первую очередь потому, что ему самому было не легче. Чувство неизвестности, горечь, тоска, любовь, злость, нежность - все это смешалось в его груди. Это почти оглушало, доводило до головокружения. И он, также как и Том, не знал, что будет дальше? Сможет ли простить, захочет ли?
Том взглянул на промелькнувший дорожный указатель - через пятьсот метров они будут проезжать мотель, в котором он однажды уже был.
- Может, не поедем к тебе? – он повернулся к Биллу, который не смог скрыть удивления, вскинув брови. – В смысле, тут мотель сейчас будет...
Билл задержал дыхание.

«Мотель? Я – и мотель? Как для дешевой шлюхи?»

- До тебя еще пилить полчаса. Да и, как бы это сказать... Типа, нейтральная территория, – пояснил Том, прикусив губу, не понимая молчания Билла.

«Блин... Вон оно что! Хух! Невтерпеж, что ли? Да, Трюмпер?»

- Ну, окей. Нейтральная так нейтральная, как скажешь, – Билл ухмыльнулся.

«Дипломат хренов! На что я только не шел ради тебя? И до сих пор продолжаю... Ты, видимо, даже и представить себе не можешь, что я НИКОГДА не был в мотеле. Что ж, качусь по наклонной…»

- Частенько такие места посещаешь? – Билли посмотрел на Трюмпера, и тот хмыкнул:
- С тобой это точно будет впервые!

«С*ка!»

Билл выдохнул и замолчал, предпочтя оставить эту «шпильку» без комментария.

***

Уильям нервно сжимал руль, глядя в спину Тома направляющегося к домику-офису администратора, чтобы снять номер.
Минуту назад Том спросил:
- На сколько берем?
- А на сколько тебя хватит? – попытался съязвить Билли в ответ, на что Том в упор, не моргая, впился в него своими темными глазами:
- Меня надолго хватит, поверь. Я уже давно не траханный, а вот ты... – Том заткнулся. Но они оба прекрасно знали, что он хотел сказать. Но вместо этого добавил язвительно. - Главное, чтобы никто не переутомился...
И вышел из машины.

«Вот же ублюдок, а? Ну, вы видели такое?!»

Накатившее волной негодование больно отдалось в сердце Билла. Как же был невыносим этот показной тон, который они сейчас поддерживали. Только он понимал, что для обоих это своеобразная защита от самих себя, позволяющая держать ситуацию в руках. Вернее, дающая иллюзию, что они ее контролируют.

***

Спина была влажной, и вдобавок к этому отчетливо пробивала дрожь.
Билли все сильнее стискивал руль, и даже и не пытался успокоить свой зашкаливающий пульс, понимая, что это бесполезно, ведь через несколько минут начнется самое настоящее сумасшествие.
Будет ли это действительно убойный секс или жесткие разборки? Или и то, и другое сразу – не важно. Но то, что это будет раскалено так, что небу станет жарко, он не сомневался ни разу.
Хотелось курить, и он вцепился в сигареты, оставленные Томом на панели. Затянулся глубоко, до тошноты, медленно выдохнул. Потом все-таки шумно втянул воздух сквозь зубы, зажмурился изо всех сил, склонившись лбом к рулю, упорно давя в себе стон.
Разрывающее на части внутреннее напряжение сводило с ума, скручивая нервы в тугие узлы. Отчаянно хотелось избавиться от этого ощущения. Как угодно – только скорее...
Том вернулся минут через десять, сел в машину и показал электронный ключ на ладони:
- Рули вперед. До десятого номера. Там тачку поставишь.
Билли кивнул, чувствуя сухость во рту и сведенные до боли мышцы пресса, повернул ключ зажигания. Том смотрел вперед, когда машина тронулась с места:
- Я не стал оговаривать точное время, – тихо сказал он, и Билли понимал, какое время тот имеет в виду. – Пока заплатил за вечер. Вот... еще давай вперед, это уже восьмой номер...

«Пока? За вечер?»

Билли про себя усмехнулся, даже толком не понимая своего сарказма. Они припарковались, медленно, с деланным равнодушием вышли из машины, поставив на сигнализацию. Рядом ходили какие-то люди, стояли еще несколько машин, кто-то с преувеличенным интересом смотрел на двух молодых парней, направляющихся в один номер. Билл исподтишка наблюдал за Томом, за его реакцией. Но тот даже не оглянулся в сторону зевак. Молча сунул карточку в замок, приоткрыл дверь, развернулся и, глядя Биллу в глаза, положил руку на его плечо, слегка подтолкнув внутрь темного помещения.
- Проходи.
Билл нащупал выключатель, зажегся неяркий светильник на стене над кроватью. Он осторожно вдохнул и немного успокоился - пахло не так, как он почему-то себе представлял. Пахло чистым бельем и каким-то моющим средством с то ли мятной, то ли лимонной отдушкой. В целом, номер оказался вполне пристойным, хоть и совсем небольшим.
Том, стягивая куртку, окинул взглядом место, где им предстояло...

«Если бы знать... Если бы...»

Широкая двуспальная кровать, чуть поодаль тумбочка с полками и стоящим на ней телефоном, настольной лампой и телефонным справочником. Напротив кровати у стены еще одна тумба - с телевизором и видеоплеером. Низкий журнальный столик с какими-то рекламными проспектами и обычный стул. Пол застелен мягким, хоть и немного потертым, светло-коричневым паласом в тон покрывалу на постели. В дальнем углу комнаты - что-то похожее на узкий встроенный шкаф для одежды.
Том разделся и прошел к окну, опустил жалюзи, а потом задернул шторы и щелкнул клавишей, включая лампу на тумбе у кровати. Билли остался стоять у входа, опершись плечом о стену, обхватив себя руками, сминая в пальцах кожу рукавов, и, не отрываясь, смотрел на Тома. На его широкие плечи, красивую шею, спину, зад, обтянутый джинсами...
Сердце колотилось где-то в горле, и с этим справиться было нереально.
Том чувствовал на себе его изучающий взгляд. Задержался возле штор, сделав вдох-выдох, а потом оглянулся, напарываясь на пристальный, изучающий его так бесцеремонно взгляд, безжалостно пронизывающий насквозь, и только от этого уже можно было сойти с ума. Глаза в глаза, несколько секунд, растворяющих остатки здравого смысла в этой нестерпимой тишине.
- Билли, – шевельнулись губы, чувствуя, как буря в душе, кружившая там с самого момента сегодняшнего появления любимого парня в баре, все усиливалась по мере того, как их затягивало в сильнейший ураган. Ураган, начавший рушить те мосты в сознании, что и так были довольно сильно расшатаны - мосты от сердца к рассудку. Том понимал, что еще немного и он, подчиняясь только зову сердца, погрузится в безудержные эмоции, шальные желания, безумные чувства, которые сдерживать в себе не было возможности.
Несколько шагов под прожигающим черным взглядом, слабость в коленях...

«Вот черт! Билли... Не надо так, пожалуйста!»

Сведенные брови, вопрос в глазах. Неснятая куртка Билла...
И его тонкие пальцы, заставившие расслабиться, позволить снять с себя кожанку, немного отстранившись от стены, проследить за ее полетом на стул и снова быть прижатым к стене любимым телом.
Руки на стене над плечами, бедра Тома, вжавшиеся в тело Картрайта, скрипнувшие зубы от рвущих на части ощущений и такое близкое лицо, приоткрытые губы, глаза с волнением во взгляде.
- Расслабься. Не психуй так, – Том улыбнулся, а Билл, нахмурившись, царапнув ногтями стену, на которой лежали его ладони, презрительно выдохнул.
- Да пошел ты!
Том, так же едва улыбаясь, рассматривал любимое лицо, лаская его взглядом, чувствуя, как кружится голова.
- Ты, правда, хочешь, чтобы я сейчас ушел? Хочешь? Только скажи - и я уйду, – очень медленно, хриплым шепотом, цепляющим как острыми ногтями натянутые нервы.
Слегка вздрогнувшие губы англичанина, затрепетавшие тонкие крылья носа...

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

«О, господи... Я сплю? Билли, что ты творишь? Но лучше кусай... кусай, хоть в кровь... Только прости... И будь со мной».

Привкус крови и резкую боль сменяет ощущение влажной нежности. Язык, теперь ЕГО язык, зализывающий раны. И рука, зарывшаяся в волосы на затылке Тома, придерживающая, не дающая отстраниться.
А Том и не собирался.
Они целовались все глубже, все яростнее, и металлический вкус чувствовали оба. И как хищников запах крови заставляет звереть, так и эти двое сейчас распаляли друг друга, чувствуя тепло тел, постепенно перерастающее в жар и обоюдное возбуждение, так явно ощутимое низом живота.
Вскоре началось то самое сумасшествие, в котором Билли не сомневался.
Содранный с Билла свитер, майка, все полетело к черту... Губы, пересыхающие от дыхания ртом, и так хочется снова почувствовать влагу его языка. И поэтому опять и опять искал их, чтобы снова избавляться от этой сухости. Только для этого и ни для чего больше...

«Бог мой... я же с ума сойду... Том, ну почему ТАК только с тобой?»

Картрайт больше не мог сдерживать порыв ощутить обнаженную влажную кожу Тома своей, поэтому он сам вытянул полы рубашки из джинсов Тома и расстегнул пуговицы на его груди. Не удержал стон, когда ладони легли на горячее тело, чувствуя пальцами напряженные соски. Слишком сильно хотел этого. И так долго...
Не отрываясь от губ, ласкал грудь Тома, пока пальцы не задели цепочку, машинально пробежались по знакомым очертаниям - и как молнией сверкнуло в мозгу: «Моя? На нем?». Замер, отстраняясь, сглатывая, поднимая взгляд на пальцы, касающиеся замочков.
Том и сам замер, обалдев. Только вот сейчас Трюмпер вспомнил про эту цепь.

«Твою мать!»

И в упор смотрел на Билли, закусившего уголок нижней губы, и прекрасно видел по выражению его лица, что красавца сейчас прорвет на глум.
- Даже не вздумай! – скорее хрип, чем шепот, предостерегающий Билла от издевки, и тому осталось только хмыкнуть и промолчать. Молчать пришлось, хотя поизмываться над Томом очень хотелось.

«Боже-боже-боже... Какая сентиментальность, Томми!»

Мысленно Биллу никто запретить издеваться не мог, но рот ему Том все-таки заткнул своим, для пущей верности.

«Гад ты, Билли! Я ж по глазам вижу! Только вот выдай что-нибудь! И я... я тебя придушу... Клянусь!!! Меня бл*дь уже задолбало выслушивать про это – то от Курта, теперь еще от тебя?»

А Билли все-таки стянул с плеч Тома рубашку, и когда тот опустил руки – снял ее полностью, и, швырнув в сторону, попал точно на настольную лампу, и рубашка, зацепившись воротом, устроила для парней идеальное интимное освещение.
- Снайпер хренов, – выдохнул Том одобрительно, поняв, почему в номере стало темнее.
- Заткнись! – очень «нежно» ответил Уильям, и теперь рот Тома накрыли требовательные губы, дерзко добивающиеся глубокого поцелуя.

«Да, я с удовольствием!»

Пойманная зубами штанга, недовольное мычание, смешок, втянутый до боли ЕГО язык, в отместку за прокушенную губу...

«Ну, ты и сволочь, Трюмпер!»

Обнаженной пылающей кожей груди, к его, такой же влажной и горячей...
Непреодолимое желание целовать скулы, шею, ямочки на хрупких ключицах... И Том делал то, что хотел - целовал и вылизывал, ощущая боль от пальцев, впившихся со всей дури в его плечи, сжимающие кожу до красноты, которая позже станет синяками. Том видел, что Билли даже не осознает толком, что творит, выдавая себя с головой - почти теряя сознание от его ласк, страсти, близости, рук, губ, языка, яростных, жадных и, в тоже время, таких нежных поцелуев...

«Ты и после ЭТОГО будешь уверять, что ненавидишь меня? Все еще ненавидишь? Что не хочешь меня знать? Да, Билли?»

А Билли ненавидел. Ненавидел себя за то, что так реагирует на близость человека, укравшего и растоптавшего его сердце.

«Мой бог! Ну, почему я продолжаю любить тебя после всего, что было? Почему ХОЧУ больше жизни?»

Хотел, желал, жаждал. Не мог по-другому...

Он отвечал на ласки, на поцелуи, на прикосновения именно так, как никогда и никому отвечать не будет, Билли это понимал и от этого сходил с ума. Его это злило, почти бесило, но изменить свое отношение к Тому он не мог. Не мог запретить себе отдаваться его рукам - любимым и ненавистным.
И действительно, Том верно чувствовал его состояние - испытывая головокружение и дикую слабость в коленях, Уильям радовался, что опирается о стену.
Том, между тем, опустился перед ним на колени, целуя живот, положив руку на вздувшуюся ширинку, сильно стискивал ее, вырывая у Билла рваные выдохи, переходящие порой в хриплые стоны. Картрайт уже плыл конкретно. Хотелось орать, материться, хотелось… еще.
И, не выдержав, вцепился в волосы Тома, вылизывающего его живот, оттянувшего и так очень низко сидящий пояс джинсов:
- Бл*дь... Том! Хватит... Я не могу больше... пожалуйста...

Том поднялся сразу же, потому, что и сам уже был на грани, чувствуя жар даже в ушах. Ему казалось, что такого накала эмоций и желания не было и при их первом сексе. Это было потрясающе настолько, что его раздирало изнутри, жгло, опаляло... Казалось, по венам течет расплавленный металл, а не кровь. Такое состояние оглушало, и Том не верил, что все это не сон, который снился столько раз, но сейчас он приносил не убивающую тоску, а взрывную восторженность, хоть и рождал при этом хаос в душе, ведь никто из них не знал наверняка, чем все может закончиться.
Без лишних церемоний Том начал расстегивать на Уильяме ремень и ширинку, притянув к себе за бедра, оторвав от стены, запустил руку в боксеры, обхватив ладонью член, ощущая мокрую головку, начал ласкать его...
- Неееет, – с трудом выстонал Билл, обессилено запрокидывая голову, и почти сразу Том снова вжался всем телом в его, впиваясь в податливые губы своими, так и не переставая ласкать. Когда закончилось дыхание, Том оторвался от припухших зацелованных губ, жарко и тяжело в них выдыхая:
- Так – «нет», Билли? Или все-таки - «да»? И знаешь… у нас нет ни презервативов, ни смазки...
Чернота бездонного взгляда в ответ, с плещущейся в ней похотью.
- А тебя это остановит?
- Нет.
- Нах*я тогда спрашиваешь?
- Беседу поддержать, – грубая усмешка Тома, движение в сторону рядом стоящей тумбочки, и на пол полетело все - жалобно дзинькнувший телефон, справочник, карточка-ключ от номера, лампа вместе с рубашкой Тома. И освещение вмиг стало еще приглушеннее.
- Ты ненормальный... Псих законченный! – почти восхищение в блестящих глазах Билла, рывок, заставляющий оторваться от стены - и через секунду он, ошеломленный, сидел на этой самой тумбе, покорно позволяя стаскивать с себя ботинки, носки, а потом и джинсы с бельем. И молчал при этом, слыша лишь их тяжелое дыхание, всматривался в лицо Тома, лаская взглядом его блестевшие от пота шею и грудь. И тихо сходил с ума от всего этого...
- Я БЫЛ нормальным… до тебя, – резко разведя колени Уильяма, Том встал между ними, накрывая его истекающий член всей ладонью.
Билли сглотнул, упираясь руками в тумбочку, вглядываясь в глаза любимого парня, и внезапно почувствовал потребность просить прощения. Понимая, насколько Том прав.

«Пи*дец. Приплыли».

Но Билли не успел сосредоточиться на этой неожиданной мысли, потому что Том накрыл головку его члена жаром своего рта. Картрайт хрипло заматерился, откидываясь всем телом назад, опираясь на локти, ощущая, как Том подхватывает его под колени и ласкает ртом, губами и языком, не касаясь пальцами.
Будь Уильям сейчас в чуть более вменяемом состоянии, он бы смог оценить разницу убойного профи-минета, но с НЕ любимым, и вот эту - своеобразную, почти осторожную, но при этом с очень ощутимым внутренним накалом, ломающую его волю, ласку. Потому, что - любимый...
Том понимал, что без смазки ему предстоит расслаблять Билла на полную. Как угодно, но расслаблять - пальцами, языком - не важно. И он сделает это не потому, что НАДО, а потому, что так хотелось. Даже ощущая себя на пределе, понимал: захоти, и он смог бы взять Билла без всего этого, и тот бы не стал сопротивляться. Но Том был уверен, что никогда он не сможет сотворить такого с Картрайтом, как бы сильно ни желал его в этот момент. И наслаждался тем, что делал сейчас с изнемогающим от удовольствия Уильямом, наслаждался нежной плотью своего любовника, вылизывая все, что попадалось под его язык - то нежно касаясь, то посасывая, то легонько прикусывая зубами. Том иногда поглядывал на Билла, на его реакцию, слушал как тот судорожно, рвано вдыхал, как не мог сдержать стоны и мат, и почти скулил от накатывающего волнами кайфа. Он ненадолго оставил его член в покое, и стал целовать пах, вылизывал подтянутую напряженную мошонку так тщательно депилированную, что казалось, будто кожа бархатная. Трюмпер уже чувствовал, что сам истекает смазкой, и все болит так, будто скручено в узел. Но понимал, что придется терпеть, потому как, он кончит тут же, стоит только на секунду расслабиться - взвинченное до небес сексуальное возбуждение не давало в этом усомниться. Вот только сдерживать стоны было все тяжелее, и Том не сдержал его в первый раз, когда его язык коснулся сжатых мышц, и Билла выгнуло от этого, и это так дало по мозгу Тома разрядом экстаза, что он все-таки застонал.

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

«Твою мать, Картрайт! Ты еще слезу пусти!»

Билл, встряхнул головой, втянув с шипением воздух и вцепившись в волосы Тома, резко оторвал его от себя, подался вперед, к его губам, кусая, целуя, вылизывая... И чувствовал, как Том расстегивает на себе джинсы, а потом просто обнимает Билли за шею, придерживая голову рукой, комкая волосы в пальцах.
Он освободил свой давно изнывающий от возбуждения член и касался им бедер Билла. Билли же, в свою очередь, обхватив оба стояка пальцами начал аккуратно мастурбировать... И Том отвечал движением тела, тихим постанываем в губы Уильяма на эту ласку.
Все это было уже в опасной близости от края…
- Кончу, епт, – прошептал Том, ощущая, что наслаждением накрывает так, что от слабости хочется упасть на колени.
- В меня, – вырвалось у Билли, и он даже не сразу понял, что сказал это вслух. Лишь только по взгляду Тома и его легкой насмешливой улыбке, мелькнувшей на опухших искусанных губах, стало ясно, что это желание трансформировалось в слова.
- «Как скажешь», - читалось во взгляде Трюмпера.
Всматриваясь в лицо Билла, взмокшего, дышащего ртом, Том облизал указательный и средний пальцы правой руки, и, опустив руку, коснулся тех мышц, которые недавно уже ласкал языком.
Обвел вокруг, а потом с небольшим усилием погрузил в Билла, и тот, вздрогнув, прикрыв на секунду глаза, сразу же расслабился, найдя в себе силы снова смотреть на Тома, начавшего его аккуратно растягивать.
Тома вело. Он не мог смотреть любимому парню в глаза - это было выше его сил. И, склонившись, он просто начал целовать живот Уильяма, на котором четко вырисовывались напряженные мышцы, потому что Биллу приходилось в эти минуты самому поддерживать на весу свою ногу. Конечно же, эти касания губ Тома и его пальцев ТАМ вставляло не меньше, чем его язык. Прикосновения внутри расходились по всему телу горячими волнами удовольствия, били в мозг вспышками экстаза...
Через минуту Том, оставив живот любовника в покое, плюнул на ладонь, растер слюну по члену и, недолго думая, уверенно вошел в тело Уильяма. Впервые он брал его без презерватива. Билли дернулся, выругавшись, ощущая, как по вискам побежал пот.

«Бог мой... Дааа...»

Сердце сходило с ума.

Это был тот самый настоящий кайф, смешанный с болью, заполнивший его до самых закрытых уголков сознания. Кайф, который Билли мог испытывать только с одним единственным человеком. Даже не осознавая, что делает, он обхватил ногами талию Тома, крепко прижимая к себе. А Том, нависая над Биллом, ждал, пытаясь не пропустить момент, когда можно, наконец, начать двигаться. Не выдержав, Том лизнул его выпирающий мокрый кадык на шее... И тот сглотнул, поднял голову, и, глядя на Томаса ошалевшим взглядом, шепнул:
- Давай.

И Том дал.

Чувствительность без резины была слишком высокой. Том знал, что как бы он сейчас ни старался, надолго его не хватит. Да еще и Уильям дрожал под ним, кусая губы, чтобы не стонать слишком откровенно. Но это помогало мало, потому, что телу невозможно было запретить реагировать так, что Тому становилось понятно – его партнер буквально изнемогает от удовольствия. И это еще больше крошило мозг Трюмперу. Они кончили практически одновременно. Хотя Билли сжимал свой член, чтобы продержаться немного дольше - не помогло. Он кончил, когда Томас глухо застонал, очередной раз, вбиваясь в него, и замер, перед этим судорожно вздрогнув всем телом. И Картрайт впервые ощутил не только пульсацию кончающего члена в себе, но и то, как ЕГО сперма разливается глубоко внутри. Может, это была просто игра воображения, но Биллу действительно казалось, что он это почувствовал.
Том обессилено склонился к мокрой, вздымающейся груди любовника, упершись в нее таким же мокрым лбом. А Билл утомленно откинулся назад, опираясь о стену спиной, вместо того, чтобы обнять, поцеловать, наговорить какой-нибудь нежной чуши.
Как же ему этого не хватало! Как хотелось вернуть все то, что было еще неделю назад.

«Неделю? Господи, кажется, что лет сто прошло».

Билли, погрузившись полностью в свои ощущения, представления не имел, о чем сейчас думает его любовник. А тяжело дышащий Том напряженно размышлял, что чем бы ни продолжился этот вечер, ему нужно решиться на одну очень важную вещь. Такую важную, что он начинал ощущать поднимающуюся панику. Паника у Тома была вызвана не столько его решением, сколько тем, что он не мог предугадать, что последует за ним. КАК Билл это воспримет? Именно его реакции он боялся до тихой внутренней истерики.
Все еще прижимаясь к Биллу, чувствуя дрожь каждой клеточки его тела, Том понимал, что вот сейчас бы и сказать, сейчас бы признаться... Но страх сковывал его горло тисками.

«Позже... Чуть позже... не могу сейчас».

Том аккуратно вышел из тела Уильяма, подхватывая свои спущенные джинсы, быстро скользнув по его лицу то ли виноватым, то ли смущенным взглядом:
- Я в ванную… на секунду...
Молча проводив Тома глазами, Билл про себя удивился такой перемене - что-то явно было не так с Трюмпером...
Билл осторожно опустился на пол босыми, дрожащими от слабости ногами, скривился от боли в заднице, и необычного, малоприятного ощущения стекающей по бедру спермы. Посмотрел на валявшуюся на полу, но удивительным образом не разбившуюся лампу, разбросанные по комнате вещи – но даже сделать пару шагов и поднять свой свитер, было лень.
- Черт с ним, – он содрал плед с постели и, сдернув одну простыню, накинул ее на себя.
А потом, кусая губы, ждал, пока Том выйдет.

«Вот сейчас помоюсь - и что? ЧТО? Сказать ему спасибо, одеться и уйти? О, чееерт! Ладно... будет видно. Посмотрю, как Том себя поведет».

На душе у обоих было странно. Одна причина была общей – они не знали, чем может закончиться этот вечер, и это заставляло волноваться и переживать. А у Тома была еще одна причина - личная. О которой Уильям даже не догадывался. Ему обязательно надо было найти в себе силы произнести очень важные слова...
Том вышел в расстегнутых джинсах, полотенцем вытирая живот, с напускным спокойствием, улыбаясь и окидывая взглядом Билла в этой белой простыне, завернутой на манер римской тоги:
- Свободно, сэр!
Картайт молча, глянув на него исподлобья, зацепился взглядом за виднеющуюся татуировку на боку, зашел в освободившуюся ванную и закрылся. Том отчетливо слышал щелчок замка.
Практически сразу с его лица исчезла улыбка, и он уже на автомате продолжил вытираться. Он так же, как и Билл, не знал, что с ними будет дальше... И думали они примерно об одном и том же.

«Пи*дец какой-то! Все как-то не так… Господи, что мне делать? КАК говорить? А если он сейчас одеваться начнет? Молча... Вот выйдет и начнет демонстративно, бл*дь, одеваться? Что тогда? Бежать за ним и орать: «Билли остановись - я люблю тебя?»

Том бросил полотенце на кресло, глядя на валяющиеся джинсы Билла. Немного грела мысль, что он не взял их с собой в ванную. Значит ли это, что он не собирается уходить прямо сейчас?

«Будь, что будет. Если он не собирается мириться, то по любому бесполезно что-то доказывать. А если... ГОСПОДИ!!! Помоги мне! Если захочет остаться, то останется и без моей просьбы. И тогда мы поговорим. Я очень надеюсь, что он согласится меня выслушать. И я признаюсь... обязательно признаюсь... И пусть тогда что хочет, то и делает!»

Том медленно стянул с себя кроссовки и плюхнулся животом на постель, упираясь лбом в сложенные руки.
Конечно же, он допускал, что Билли тоже может не иметь четкого плана действий, что англичанин так же растерян, как и он сам...

«Но... он же должен понимать, хочет он примирения или нет? Я же вот знаю, чего хочу!»

Билли, задумчиво вытираясь после душа, продолжал ощущать дрожь внутри. Ту же, что была до секса. Он был одновременно вымотан и напряжен. Все так же…
А ведь так надеялся, что это пройдет.

«Какая чушь! Наивный придурок, думал, трахнусь с ним - и отпустит? Как бы не так! Боже, какой же я идиот! Кажется, я приобретаю дурную привычку решать свои проблемы в постели».

И, ко всему прочему, снова вернулась злость. На себя, на него...
Билл с рычанием выдохнул, схватил с полки махровое полотенце, подумав, что так будет удобнее, чем замотавшись в простыню.

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

Том почувствовал лишь слабое напряжение внутри, когда снова щелкнул замок открывающейся двери ванной. Сглотнул, но не стал поворачивать голову. Побоялся.
А Билл, невольно сжимая края полотенца на поясе, уставился на голую спину Тома.
Дракон... Во всей своей фантастической красе.

«Том, что ж ты делаешь?»

Сердце билось в горле, в висках, в кончиках пальцев - везде. Во рту пересохло. Не застегнутые джинсы на стройных бедрах Тома, небрежно натянутые боксеры, почти открывающие ложбинку на заднице…

«Ты чертов ублюдок, Том! Надеюсь, ты об этом знаешь!»

А Том лежал неподвижно и чувствовал на себе взгляд Билла. Он почти не дышал.
Какую внутреннюю борьбу пережил Уильям, увидев все ЭТО? Он знал, что не сможет не подойти к Тому. Не сможет отказать себе в том, чтобы целовать его спину, его дракона, его выглядывающие, такие аппетитные ягодицы.

«Мне же сейчас просто будет плохо... Я не железный… Что ж ты так со мной, Тоооммиии?»

В действиях Тома не было трезвого расчета, по крайней мере - сознательного. Только сейчас, понимая, что Билл смотрит на него, он вспомнил про свою татуировку. Ну, а про задницу, практически открытую, он как-то даже не подумал. И, как выяснилось, зря.
Билли усмехнулся про себя. Очень недобро. Если бы Том мог видеть эту усмешку – он бы заподозрил неладное. Сбросив с себя полотенце, Билл шагнул к так соблазнительно раскинувшемуся на кровати телу.
Вернулось чувство обиды, что Том удивительно быстро и легко принял новость о том, как далеко зашло у них с Шоном, будто это и не зацепило его за живое. Билл вспомнил, как он еще в машине представлял себе выражение лица Трюмпера, если бы тот узнал, каким на самом деле был тот секс.

«Ты узнаешь, мальчик мой. Узнаешь, я обещаю».

Безрассудный азарт, похожей на тот, что он испытал, поняв, что может использовать Шона, приведя его в «Рейвен», нахлынул, как приливная волна, захлестывая мозг и вымывая из него все разумное и здравомыслящее, что в нем еще оставалось.
Он подошел к постели и поставил на нее колено, склоняясь к лежащей фигуре. Прохладные, нервные пальцы коснулись татуировки, и Том, вздрогнув, повернул голову... Сердце дернулось, рискуя сорваться с места, и тут же застучало в ребра, как сумасшедшее.
Билл не собирался уходить. Даже больше, он сам - САМ - подошел к Тому! Так нежно его касаясь… Трюмпер не верил своему счастью. И только через пару минут он понял, что совершенно правильно делал.
Ну, а пока этот момент прозрения не наступил…
Билли, огладив спину Тома ладонями, теперь осторожно целовал великолепно нарисованное существо, чуть прикусывая кожу, заставляя этим вздрагивать и покрываться мурашками от макушки до пяток. И Том был готов позволить Биллу делать с собой все.

Почти все. Кроме одного.

Уильям не мог этого не знать. Ведь была уже попытка, и ее-то он точно запомнил надолго. Но сейчас это было сродни желанию психологически приложить Тома мордой об стол, тем, что секс у него с Шоном все-таки был, и главное - каким он был. А еще сделать контрольный выстрел - не смотря ни на что, он все еще хочет видеть Трюмпера ПОД собой.

«И плевать, что за этим последует!»

Билла несло по течению, и останавливать себя он не собирался.

«Чего ради?»

Еще ниже содранные настойчивыми руками джинсы, чуть напрягшиеся ягодицы, когда их касается горячий язык, а потом губы, втягивающие кожу. У Тома напряглось не только тело, сознание тоже металось, как запертое в клетке. Хотя Том плавился от этой неожиданной нежности, его не покидало ощущение, что есть в этом что-то не совсем правильное. Нет, не наигранное, не издевательское, но…
Билли одним сильным движением спустил с него джинсы и боксеры до самых колен...

«Эй, Билли, что за...?»

Мысль прервало горячее обнаженное тело Уильяма, навалившегося на Тома сверху.
Картрайт улыбнулся, прищурившись, увидев все ту же цепочку на шее немца, маячившую перед глазами. Подцепил ее пальцем, ощутимо потянув на себя, и это заставило Тома занервничать еще сильнее.
- Знаешь, Томми, а все-таки она тебе оч-чень идет! – глумливый смешок, заставивший Тома зарычать, дернувшись.
- Тшшшш… спокойно, – Билли крепко прижал его плечи к постели, всем своим телом вжимая в нее парня. Потерся о его голый зад своим возбужденным членом, практически раздвигая им ягодицы.
- Гад... Билли!!! – Том понимал, что конечно же, он сильнее англичанина, но вся эта ситуация сбивала его с толку. Он не знал, как себя вести в данный момент. И как воспринимать то, что творил сейчас Билли, он тоже не знал.
- Ну? Что не так, Том? – Билл касался губами его уха. – Чего ты вздрагиваешь, как в первый раз? Почему мне нельзя с тобой то, что можно тебе со мной? А, Томми? Или ты так все еще тешишь себя представлениями, что если ТЫ кого-то – то ты не педик ни разу, да? Так? Продолжаем играть в натурала?
- Что ты несешь, Билли? – хриплый шепот Тома, и еще одна неудачная попытка развернуться.
- Уймись, Том, я же просил! – прикушенная зубами мочка, шипение. – Остынь.
И снова горячее движение между ягодиц. Задушенный стон...
- Я убью тебя, Картрайт!
- Перестань, Том. Перестань... Хочешь, я тебе открою секрет? – поцелуй чуть ниже уха, в скулу. – Этот мальчик, которого ты видел... Ты наивно веришь, что он мог быть сверху?
Том сглотнул, мало что понимая, но почему-то бросило в жар.

«Снова он об этом парне. Зачем?... Бл*дь, да что же это такое! Что он имеет в виду?»

- О чем ты? Что за хрень ты несешь?
- Что я несу? – Билли засмеялся. – О, это не хрень, милый! Но сейчас не об этом - ты так мне и не ответил на вопрос.
- Не понимаю я твоих вопросов, – выдохнул Том.
Билли увидел, как на красивой, такой близкой, немного шершавой скуле, напрягся желвак. Том начинал не просто нервничать, он уже злился. И Уильяму это безумно нравилось. Нравилось играть с огнем.
- Не понимаешь? – прошипел он в ухо, касаясь его губами и горячим дыханием, – так я объясню... Тот парень, Томми... Я трахал его... Я! Следишь за мыслью? И ему это очень нравилось! Можешь мне поверить.
Том замер, чувствуя болезненно сжавшееся нутро. Он пытался переварить эту информацию. Пересохло в горле, стало трудно дышать, когда он вдруг понял, что Билл не врет, понял, что секс, в который он не поверил до конца – все-таки был!

«Билл? Трахал кого-то?»

И, как наяву, перед глазами встала сегодняшняя встреча в баре, когда тот смазливый парень так преданно улыбается и тянется губами к щеке ЕГО Билли.

«Бл*дь! А ведь не врет, сука... НЕ ВРЕТ!!!»

Стиснутые до боли веки, и ногти, даже коротко остриженные, впиваются со всей силы в ладони, оставляя красные отметины.
Билли, почуявший всем своим существом - только что до Тома все-таки дошло, о ЧЕМ тут речь - вдруг понял, что ходит по лезвию ножа. Липкий страх, коснувшийся холодной ладонью спины, заставил внутренне сжаться. Но, не смотря на это, Билли очень ясно сознавал – он все равно будет играть до конца.
- А тебе... – процедил Том сквозь зубы. – Тоже... как и ему? В кайф?
- Ну да... Еще бы... Мне - ОСОБЕННО. Так, я к чему это все, милый… Может, не будешь сопротивляться? – еще одно движение бедрами, твердый член, упирающийся немцу между ног. И так не безграничное терпение Трюмпера с громким треском лопнуло.

- Дрянь!

То ли рычание, то ли хрип, и выдирающееся из-под Билла сильное тело, грубый захват, быстрая, но ожесточенная борьба, уже не на шутку. Короткий вскрик, когда за спину заломлена тонкая рука...
- Бл*дь! Больно же!!! Том, скотина!
- Правда? Больно? Так не рыпайся, – не отпуская руки дергающегося под ним Билла, Том окончательно освободился от только мешающих ему джинсов и белья, и точно так же, как минуту назад на нем лежал Билл – теперь сам устроился сверху.
- Ну? Так, что ты там говорил? – Том свободной рукой убрал волосы с лица Уильяма.
- Что слышал! – новая попытка скинуть Тома, и шипение от боли в чуть сильнее заломленной руке. – Бл*!!! Больно, говорю!
- А я тебе предлагаю – лежи спокойно! И повтори мне, что сказал до этого? Что-то... типа... кого ты там трахал, Уильям? Самому не смешно? – Том пытался быть сильным и говорить уверенно, хотя бы для самого себя.
- Не смешно ни разу! – резкий рывок, рука, наконец, свободна, но теперь плечи были намертво придавлены к постели ладонями Тома. – Упрямый придурок! Не делай вид, что ты мне не поверил!
- Хм, знаешь, Билли... По-моему, единственное, что ты мог трахать этому мальчику, так это мозг. Это ты умеешь! – теперь Том касался губами уха Уильяма, чувствуя своим телом, как напряжено его - гибкое, жилистое и такое желанное.
- Ты хорошо держишься. Браво, Томми! Поздравляю! – тяжело пропыхтел Билл. – Я же знаю, как тебя выворачивает от ревности!
«Ты даже и не представляешь, малыш, КАК меня выворачивает! И от ревности, и от... любви».
- Даже не надейся... понял? – процедил Том. – И знаешь... Как бы там ни было – меня тебе уж точно не трахнуть.
- Ты уверен? Пусти! Пусти, я сказал!!! – Билли вырывался всерьез, но игры закончились и для Тома.
Да, он ревновал, он безумно ревновал, так, что от этого кружилась голова. Он представлял, как этого горячего тела, которое он сейчас удерживал под собой, касались чужие губы и руки. И от этого готов был орать матом и скулить от безысходности.
- Твою мать, Билл!!! – Том знал, что их противостояние оставит на Картрайте многочисленные синяки, но сейчас уже было не до нежностей. - Неужели ты думаешь, что я тебя отпущу сейчас?

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.

«Оближи».

Вот только оно совершенно некстати напомнило ТОТ разговор на кухне между Томом и Михаэлем: «Он так классно сосет!»

- Не оближешь, значит? Ну, ладно... Как хочешь, – Том, все так же удерживая Билли под собой, уперся рукой в его спину, раздвинул своими коленями его бедра и направил член между его ягодиц.
- Черт! Сам себе оближи, – Билл врезал Тому локтем в бок. Тот театрально охнул.
- Ай! Бл*!
- Ты хоть смажь, сволочь! Ненавижу тебя! – простонал Билл, еще раз попробовав высвободиться, но, не добившись желаемого, бессильно расслабил мышцы, потершись влажным лбом о постель, давя в себе желание зарычать.
- Вот умница! Правильно, не напрягайся так. Ты же меня хо-о-очешь, Уильям, – протянул Том, погладил его по нежной попке, чуть приподнявшись, улыбаясь, поцеловал в открывшуюся шею, прикоснувшись губами к вытатуированному черному вензелю на ней.
Потом, поплевал нарочито громко себе в ладонь, размазал слюну по члену.
- Все, малыш... Я серьезно... Хочу тебя, слышишь? – и нежный поцелуй в плечо, покрытое испариной.

«И так люблю».

Билл шумно выдохнул, дернув плечом, кусая губы, но ничего не сказал. В душе было нестерпимое раздвоение - хотелось скинуть с себя этого ублюдка и, в то же время, не хотелось, чтобы он отступал хоть на секунду. Уильям ненавидел себя за эту слабость и неопределенность, может быть, даже сильнее, чем самого Тома.

«Черт, кто бы отключил мне мою ненормальную голову? Похоже, что я мазохист… моральный».

Он и сам себе до конца не мог признаться, что хочется отдаться Трюмперу со всеми потрохами. И пусть тот делает с ним, что захочет.

«Пусть. Что угодно... Лишь бы ЕЩЕ!»

Люблю - ненавижу. Хочу – не хочу. Как же эти метания разрывали душу Билла!
А желание распирало их обоих. Этого было не скрыть ни от себя, ни, что еще хуже, от НЕГО. Поэтому Билл не стал больше противиться невыносимому немцу. Ведь чтобы проверить истинное положение дел, Тому достаточно было только просунуть под него руку - а ТАМ все просто взывало к нему, истекая смазкой.

- Ты только не дергайся. Я не хочу тебе делать больно, понял? Все будет хорошо, – пальцы скользнули вниз и осторожно, но уверенно вошли в Билла. Тот шикнул, немного напрягшись, и тут же расслабился вновь. – Все... видишь? Нормально...
Том подвигал пальцами, чувствуя, что сперма, после первого раза, все еще работает как смазка.
Билл стиснул пальцами простынь, и, если бы это была его постель, то он бы и зубами в нее вцепился, но врожденная брезгливость не позволила. Эти прикосновения пальцев Тома сводили его с ума, хотелось раскрыться навстречу, хотелось стонать откровенно, не сдерживаясь. Хотелось молить, чтобы уже вошел в него на полную, чтобы не измывался, оттягивая. Так много хотелось с НИМ!
Если не вспоминать о том, как его унизил, если забыть о том, как хотелось сделать больно в ответ, как хотелось морально растоптать. Если не думать о своей гордости, которую с таким успехом засовывает себе так глубоко, что там солнце не светит, стоит рядом появиться Томасу Паулю Трюмперу. И от этого Биллу хотелось убить самого себя.

«Бл*дь! В кого я превратился?»

Он еще раз попытался высвободиться из рук Тома, но, вместо этого, только рвано и так откровенно выстонал, что у Тома сердце пропустило удар. А Билл невольно, своим же движением, заставил пальцы любовника задеть ту точку внутри себя, от прикосновения к которой можно кончить на счет раз. Поэтому не смог сдержать стон удовольствия, разошедшегося по всему его телу и пожирающего в своем пламени остатки самоконтроля.
После этого Том не стал больше издеваться ни над собой, ни над Биллом, чувствуя, что он, хоть и не до конца расслаблен – все равно даст себя взять. Практически без усилий вошел в него и не смог сдержать скулеж, когда снова почувствовал плавящий жар внутри его тела, так плотно и нежно охватывающий его плоть. Несколько секунд передышки, необходимой партнеру, дались Тому очень непросто. Только усилием воли он заставил себя замереть, касаясь губами, зубами, языком нежной кожи плеча Уильяма, лаская при этом его вздрагивающее тело, бедра, поясницу, прогнутую под ним. Слушая их тяжелое дыхание и биение сердец, которое они прекрасно чувствовали своими телами. В тоже время, Том понимал, что упрямый Билл при первом же удобном случае все-таки попытается его с себя скинуть. Но еще знал и то, что возможность такая будет ровно до того момента, как его парня накроет настоящим наслаждением. Потом он об этом желании забудет, вернее, это желание сменится другим – до смерти захочется кончить. Вот только тогда и исчезнет опасность оказаться Томасу на полу. Ну, а пока, ему придется крепко держать ситуацию в руках, в прямом смысле этого слова, и как можно быстрее подвести Уильяма к черте, переступив которую возврата уже не будет.
И он двигался в нем, придерживая одной рукой под грудь, а другой ласкал его живот, напряженный влажный член, гладил мошонку, заставляя при этом чуть приподнимать себе навстречу бедра и открываться. С каждой минутой чувствовал, что Билл расслаблялся все больше, начинает позволять себе постанывать, сминать простынь, зарываясь при этом в нее лицом, по его телу пробегает дрожь, и самое главное – он стал отвечать бедрами на движения Тома.
Том улыбался этому.

«Я же знаю... Ты хочешь меня... не можешь не хотеть...»

И был прав. Но не представлял, КАК себя за эту слабость ненавидел сам Уильям. Ненавидел тело, которое так хотело отдаваться - и не кому попало, а именно этому подонку, ненавистному и такому любимому немцу. Который не был его, Уильяма, достоин, не ценил его так, как он того заслуживал…
Вот только Том, поглощенный наслаждением от процесса, не догадывался об этих метаниях Билла.
Уильям кончил первым. Том, ощутив, как по его ладони стекают теплые капли, блаженно застонал, чувствуя, как тело любовника содрогается под ним от оргазма. Через минуту и его накрыла та же волна дикого удовольствия рвущего мозг в клочья. Однако ему хватило ума не кончать в Билла.
А сердце долбилось как ненормальное.
Том, почувствовав отдачу обожаемого тела, которое с таким упоением брал, сходил от этого с ума, водоворотом закружились мысли, теперь кажущиеся такими правильными, такими своевременными, накрывшими его сознание от и до. Он уже знал, предчувствовал, что СМОЖЕТ!!! Понимал, что появляются для этого силы и слова буквально готовы сорваться с губ…

Вот сейчас.

Еще немного, еще минуту...

Он решался.

Он хотел - и боялся...

И спазмами скручивало мышцы пресса. Стиснув зубы, глубоко дышал, слушая свои сбивающиеся и дрожащие выдохи. А под его влажной ладонью было плечо парня, ради которого он сейчас пытался взять себя в руки. Из-за кого уже давно сходило с ума сердце, по кому так тосковал все эти дни, не зная, что будет дальше. Без кого уже не видел цели жить...

Сознание, периодически затуманивающееся, находящееся на границе с обмороком...

Пересохшие, вздрагивающие губы.

Тело кидает то в жар, то в холод.

Пальцы, касающиеся ЕГО волос, ласкающие кожу под ними. Тому так хотелось, чтобы Билли повернулся, чтобы в глаза посмотрел.

Нервно сжатое теплое плечо, все усиливающийся внутренний трепет.
И все-таки срывающийся шепот... Хриплый, глухой - Том сам его не узнал:
- Билл... Билли... Я люблю тебя, малыш... Люблю, слышишь?

И замирает сам, ни жив, ни мертв, обреченно, как приговора, ожидая реакции... Глядя в черноволосый затылок любимого, застывшего так же, в полнейшем потрясении, не до конца веря, что услышанное - не плод его давно и неизлечимо больного невозможным, невыносимым немцем, воображения...

Резкий разворот головы, взметнувшиеся волосы - и Том, почти теряет сознание от непроглядной черноты пронзительного взгляда, в которую срывается и начинает медленно падать..

Я КАК КОШКА, КОТОРАЯ ГУЛЯЕТ САМА ПО СЕБЕ.